«Сэр Лайон, — сказал я. — Эта работа или эти работы не будут простым набором магических уравнений, не так ли?»
«Нет, конечно. В них будет полное объяснение эффекта. Разумеется, без уравнений никуда не денешься, но сам текст написан на англо-французском. Естественно, в нем содержится уйма технических терминов, профессионального жаргона, если вас это интересует...»
«Но где же тогда работа сэра Джеймса? — спросил я. — Ее нет в номере».
«Она у меня, — сказал Шон. — Мы с сэром Джеймсом договорились, что первое сравнение работ сделаю я, а потом мы составим план нашего совместного труда. Сегодня утром, в половине десятого, мы и должны были обсудить этот план».
«А когда вы в последний раз видели сэра Джеймса Цвинге?» — спросил я.
«Вчера вечером, около десяти. Я пошел с ним в его номер, и он отдал мне рукопись. Насколько мне известно, я был последним, кто его видел. Он собирался заняться какой-то работой и не хотел, чтобы его беспокоили до половины десятого».
«Ему был необходим для этой работы нож?»
«Какой нож?» — озадаченно спросил мастер Шон.
«Вы знаете какой... Один из этих больших серебряных ножей с черной рукояткой».
«А-а-а... Вы говорите о пентакле?.. Не думаю. Он сказал, что собирается заняться бумагами. Никаких экспериментов... Но в принципе, думаю, это возможно».
Тогда я сказал:
«Мастер Шон, вы не будете против, если я посмотрю рукопись сэра Джеймса?»
Подозреваю, что тут я поднес спичку к его ирландскому темпераменту.
«Не понимаю, какое отношение к делу имеет рукопись! — сказал он раздраженно. — Я работал над этой темой три года. Ничего хорошего нет в том, что сэр Джеймс дублировал меня, но я не собирался разглашать содержание работы до тех пор, пока не буду готов к докладу».
И тут гроссмейстер сэр Лайон сказал:
«Я не могу настаивать, чтобы вы показали эти бумаги, мастер Шон. Не могу я просить вас продемонстрировать и сам процесс. Но я чувствую, что это может иметь значение».
Мастер Шон открыл было рот и тут же закрыл его. Через несколько секунд он, наконец, произнес:
«Ладно, все равно доклад уже представлен в программе конвенции. Моя работа называлась “Методы оперирования недоступных органов”. Свою сэр Джеймс назвал “Хирургическое рассечение внутренних органов без вскрытия брюшной полости”...»
И тут мастер Нетли проскрипел:
«Вы подразумеваете метод контроля над лезвием внутри замкнутого пространства?... Поразительно! — Он отошел от Шона на пару шагов. — Так вот что он имел в виду, когда кричал!»
В тот момент я впервые узнал, что крик мастера Джеймса не был простым восклицанием. Он произнес слова, и все сошлись на том, что он крикнул: