— Тем временем, если вам удастся убедить мисс Смит не писать свои рассказы, я не стану протестовать или пытаться изменить ее решение. И сделаю все, что в моих силах, чтобы ее личность и ваша не были раскрыты.
— Я буду вам весьма благодарен, — сказал Томас. — Теперь мне всего–навсего нужно убедить ее перестать писать и заодно выйти за меня замуж.
Кадуоллендер поднял бровь.
— Стало быть, она не согласна на замужество?
— Я намерен жениться на ней, — решительно ответил Томас.
— Но она не хочет выходить за вас?
Томас тяжко вздохнул.
— Она вообще не хочет выходить замуж.
— Почему меня это не удивляет? — покачал головой Кадуоллендер.
— И это во многом ваша вина, знаете ли, — Томас с намеком посмотрел на собеседника.
— Моя?
— Вы платите ей за эти треклятые истории, не так ли? Вы предоставляете ей средства быть независимой.
— Да, полагаю, это правда, — усмехнулся Кадуоллендер. — Господи, сохрани нас от независимых женщин.
— Я очень боюсь, что в этом случае Господь оставил нас.
Томас еще немного поговорил с печатником, потом ушел. Все вышло не так, как он ожидал; однако Кадуоллендер был превосходным вложением средств, и день прошел не зря.
Томас прошел по улице, и завернул за угол, где попросил кучера его подождать. Весьма мудро, как оказалось. И не в первый раз задумался, как соблазнить Марианну на супружество. Ее сестры оказались правы. Ему следовало стать тем человеком, о котором она мечтала.
Задачка не из лёгких. Для начала, он не мог исследовать Африку, не горел желанием плыть по Амазонке, да и сокровища египтян были у чёрта на рогах.
Томас не испытывал иллюзий на свой счет. Он превосходно разбирался в бизнесе, писал ужасные стихи, но упорно продолжал это делать, и явно не состоялся как опекун молодых женщин. Всё, что он мог делать в совершенстве, — вероятно, благодаря практике, — так это пить, соблазнять женщин и веселиться вволю.
Он не мог быть одним из этих чёртовых героев из ее окаянных книжек, но мог быть самим собой.
Чертовски привлекательным, респектабельным повесой.