- Живо беги к царю, бесстыдный, лукавый раб! Наконец-то я от тебя избавлюсь...
Наклонившись за покрывалом, евнух обиженно застонал, поглаживая затылок. Осторожно выпрямился и пнул покрывало.
- Что это за одежда на тебе? - евнух дернул Акамие за рукав кафтана. Закройся - и бегом.
Акамие ничего не оставалось, как подчиниться. Пытаться бежать не имело смысла. Ведь с евнухом не справиться, и он поднимет шум. А на конюшне стоят оседланные кони, принадлежащие Эртхиа...
Акамие натянул на голову покрывало и, глотая слезы, пошел за евнухом.
Лишь на ночной половине дворца наследника обнаружил Дэнеш свою ошибку. Передавая добычу евнухам, в ярком свете факелов разглядел лазутчик свисавший из-под разорванного покрывала конец толстой, тяжелой косы.
Черной как смоль.
Прошипев проклятие, он торопливо развязал шарф и отбросил покрывало. Евнух протестующе заверещал. Дэнеш досадливо качнул головой.
- Заткнись. Это не тот, кого желает твой хозяин, - и внимательно вгляделся в черты красавицы, без чувств обвисшей на руках евнуха.
- Положи ее, - велел лазутчик. - Принесите воды.
Вырез верхней губы, напоминающий две крутые волны, столкнувшиеся в разбеге, и выдающийся подбородок, и разлетающиеся к вискам брови напомнили Дэнешу черты его господина и брата и, кстати, черты самого повелителя.
Что ж, на ночной половине оставалась только последняя не выданная замуж царевна - а наряд девушки не оставлял сомнений в том, что она именно царевна и еще не покинула отцовского дома ради брачных покоев.
- Проклятие Ашанана! - обескураженно воскликнул Дэнеш. И побрызгал в лицо девушке водой. - Очнись, госпожа.
И госпожа очнулась. Растерянно оглядевшись, Атхафанама обнаружила, что находится среди незнакомых людей, в незнакомом месте. Взгляд ее остановился на том, кто был ближе всех.
- Лазутчик... Где я?
- Ты в доме моего господина, достойная госпожа.Тебя похитили, но...
Договорить Дэнеш не успел.
- Ты ответишь за это! - кричала разгневанная госпожа. - Мой отец велит посадить тебя на кол! Сварить в масле! Четвертовать! Содрать с тебя кожу! С живого!
Дэнеш понимал, что проделать с ним все это не удастся и всесильному повелителю Хайра. Но мысль даже об одной из этих казней заставила невольно содрогнуться молодое сильное тело лазутчика.
- Госпожа, дай же мне сказать... - попытался он умерить гнев девушки.
Но та, окончательно придя в себя, вспомнила все и, обливаясь слезами, упала на ложе.
- Скажи своему господину, что царевна Атхафанама скорее умрет, чем примет ласки своего похитителя! - и безутешно зарыдала, закрыв руками лицо.