– Ты не спишь, Дина, – Это был не вопрос, а скорее констатация факта.
– Я всегда не сплю, когда тебя нет дома, – сказала она, бросив журнал на тумбочку.
– Разденься, – приказал он, уходя в ванную комнату.
Динара медленно стащила с себя ночную сорочку, легла на спину и накрылась одеялом. Она смотрела в потолок с лепниной, видела себя той, какой была когда-то, давным-давно. А была беззаботной, наивной, улыбчивой. Сейчас она не знала, что нужно сделать с лицом, чтоб на нем появилась улыбка. Еще думала, что не хочет секса, но никогда не скажет мужу об этом.
Фарид вошел в махровом халате, вытирая полотенцем голову. Она не взглянула в его сторону, слишком ушла в себя, очнулась, когда он сел на кровать и отбросил одеяло. Она никогда не хочет секса с ним, но... до тех пор, пока его руки и губы не притронутся к ней.
– У тебя красивое тело, – сказал он, касаясь губами ее живота.
Он часто говорит, что у нее красивое тело. Обычно Динара молчит, но сегодня...
– Скоро я начну стареть. Мне тридцать семь.
– И я не молодею, – целуя ее губы, тихо сказал Фарид.
Он нежен и ласков, трудно представить более любящего мужчину. Да, он любит ее. Правда, его любовь не мешает ему пользоваться услугами легкодоступных девиц. Не проституток, нет, Шах брезгует прикасаться к «помойкам» – так он выражается. А тех, кто вырос на иллюзиях, что в нашем мире надо оторвать себе большой кусок. Она знала об этом. Ревновала? Когда-то да. Когда сама любила его. Всему приходит конец, любви тоже. Любовь ведь нуждается в подпитке, а ее дает прежде всего уважение. Фарид свои похождения по девкам не считает изменой, но если Динара переспит с кем-нибудь, он убьет ее за измену. Такова его логика. Ему можно все, ей лишь то, что он позволяет.
В моменты, когда их тела сливаются, неожиданно и ниоткуда приходит ощущение защищенности, кажется, что так будет вечно. Нет, то ощущение обман, вызванный сиюминутным влечением. Наверное, в том-то и есть ненормальность ее существования – невозможно не любить и желать мужчину, но и невозможно одновременно знать, что полчаса спустя вернутся опустошение, одиночество и страх. Она его боялась, боялась до отупения. Зная, что ее не в чем упрекнуть, Динара все равно боялась – непредсказуемости, капризов, наветов и оговоров. Поэтому перестала выходить из дома, потеряла интерес к жизни и ко всему тому, что занимает состоятельных людей. А в постели с ним оживала. Секс был единственным, что еще как-то скрашивало бесполезное, бессмысленное ее существование. Но ненадолго.
Первое дыхание осени влетело бодрящей прохладой в распахнутые окна, отчего Сербин проснулся. Натянул на плечи одеяло и попытался уснуть, ведь по всем признакам еще рано. Сон не шел. Сербин тихонько, чтоб не потревожить жену, поднялся, вскипятил чайник, пил кофе и курил. Вчера ему не удалось подумать над убийствами из-за Бельмаса, а эффективность работы зависит от скорости мышления. Сейчас он прорабатывал известные факты, делал выводы и намечал план на день.