– Я тоже туда не хочу, но ведь не дают стать полноценным гражданином нашего замечательного общества. А идейку обмозговать еще надо, а то если запущу ее раньше времени, потеряю всю свою драгоценную валюту.
– Да хрен с ней, Бельмо!
– Не скажи, не скажи, – обычным несерьезным тоном возразил Бельмас. – Валюта – что забугорная, что родная – она валюта. Вот скажи, где ты собираешься жить? А, не знаешь... Негде будет жить. За бабки, что у нас сейчас имеются, хаты не купим. Но когда вернем мои купюры, куплю тебе и Горбуше по отдельным апартаментам с унитазом и ванной. Мне не жалко, честно, я все равно их украл. Итак, теперь мы располагаем небольшими средствами... Забыл сказать тебе, Держава, чтоб присмотрел скромную тачку с хорошим мотором. Лучше отечественную, подержанную...
– Без твоих напоминаний присмотрел, – возразил тот.
Надо же, а Бельмас плохо думал о друге, дескать, умом бедноват. Впрочем, серое вещество при экстремальных обстоятельствах остается в зачаточном состоянии в исключительно редких случаях, у остальных оно активизируется на все извилины, какие есть. Бельмас откомандировал Державу договариваться о купле-продаже, а сам с Горбушей поехал на рынок, так как Сандра к этому времени должна закончить работу.
Кабинет учетчицы мал до не повернуться, а расположен неподалеку от приемной Андрея Тимофеевича. В кабинете-то теперь обосновался старший сын Гринько. Папино дело подхватил Артур, кстати, по праву, ибо являлся его первым заместителем. А учетчица по фамилии Белоусова смахивала на женщину, которой ставят клеймо «синий чулок». Самое поразительное, что она, в общем-то привлекательная и лицом, и фигурой, имела манеру одеваться и поведение такие... Что ни говори, а отпугнуть может и привлекательная женщина, все дело, наверное, в состоянии души.
– А что вы учитываете? – поинтересовался у хозяйки кабинетика Сербин.
Поинтересовался не потому, что ему было интересно, чем занимается Белоусова, а потому, что не мешало хоть немного расслабить этот сгусток отрицательной энергии, настороженности и суетливости. Вся она какая-то нервически-паническая, будто он обвинил ее в убийстве. А ведь следователь еще не сказал ей, почему из всех офисных служащих первой пришел допрашивать именно ее. Дело-то было в том, что звонок в милицию с сообщением о произошедшем убийстве в тот вечер некто сделал как раз из этого кабинета, с ее телефона.
– Я все учитываю, – начала отвечать она. – Например, сколько единиц и какого товара поступило в магазины, сколько осталось, сколько бракованного товара, который вернули покупатели, на что снижены цены...