Разобравшись с координатами, Лева поблагодарил, отсыпал шоферюге премиального курева и ушел. И уже не видел, как двое прилично одетых людей, отнюдь не гаражного вида, посматривая ему вслед, подошли к шоферу и стали его о чем-то расспрашивать.
Покосившийся барак, окруженный разбитым бетонным забором, ни с какого бока не напоминал склад. Руководствуясь указками Димы, он проехал Лещиху и за указателем «граница станции» повернул налево. Барак находился на задворках путевых мастерских, неподалеку от лесной опушки. Справа высился пришедший в негодность портальный кран, слева свалка ржавого металлолома. Дорогу, как ни странно, укатали. Он въехал в ворота, дал виток вокруг приземистого строения и обнаружил только одно место, способное служить пунктом приема товара. Обитая скобами дверь была заперта, но на стук, к удивлению, отворилась. Вместо оручей тетки-кладовщицы или какого-нибудь подслеповатого дедка с фузеей взору предстал внушительный детина в камуфляже. За спиной детины просматривались уложенные грудами мешки и еще двое детин. Из помещения тянуло сухим травяным воздухом.
– Милиция, – представился Губский.
– Проваливай, – сказал детина.
– Как это? – удивился Лева.
Детина повторил:
– Проваливай.
Приблизились те двое. Один громила – аршином не измерить, другой – широкоплечий, приземистый.
Лева достал удостоверение.
– Так, – нахмурился детина. – Ты не понял. А мы думали, ты башковитый.
– Это склад фирмы «Муромец»? – спросил Лева.
Приземистый оказался миролюбивее. Обозрел Губского с ног до головы, подмигнул:
– Проблемы, товарищ?
– Небольшие, – буркнул Губский.
– Мы их не решаем, – развел руками приземистый.
– Мы их создаем, – хохотнул громила.
– Проваливай, – процедил детина. – А то ведь и по черепу…
– Кто вами командует? – уходить не хотелось, но и по черепу не светило. Лева отошел на полшага.
– Сбегай в штаб округа, – посоветовал приземистый. – Второй этаж, комната двести три, майор Холмогоров. Он тебе и обрисует, кто нами командует, зачем командует… Впрочем, – задрав рукав, охранник глянул на часы. – Уже полпятого. Пока доедешь, все разойдутся. Во время летит, мужики… Не ходи туда, ладно? Завтра сходишь.
– Завтра суббота, – вспомнил громила.
– Верно, – удивился приземистый. – Завтра суббота. Потом воскресенье. Красный день календаря. Приходи в понедельник. А то и вовсе не приходи. На хрена тебе это надо? Мы тебя все равно не пустим. Нам на твои корки, извини, глубоко и радостно…
– Да пошел он, козел… – Детина в сердцах швырнул ногой створку. Дверь, гремя скобой, захлопнулась.
Слишком много развелось в стране отмороженных, готовых не только плевать ментам в зубы, но и бить по ним. Это грустно. Лева медленно отдалялся от забитой порожними составами станции и совсем проигнорировал серую «Ниву», выехавшую из леса и приткнувшуюся ему в хвост. Ему простительно, он думал. Версия рисовалась крайне забавная. Любое производство в России – будь то частное, будь государственное – контролируется национал-патриотами. Укрыть изготовление наркотиков на одном из цехов фармзавода – штука невероятная. Если, конечно, укрыватель и лицо, обязанное выводить его на чистую воду, – не одно и то же лицо. Тогда проще. Одни структуры правящего класса варят дурь, сбывают под видом безобидного товара за кордон, а заодно следят, дабы другие структуры не дали им по шапке. Чем не отрыжка дела «АНТа» конца восьмидесятых годов, когда одно управление КГБ гнало танки за границу, а другое при этом дико верещало, будучи обделенным. Технику исполнения можно лишь предполагать. Дурь штампуется, мазурики из «Муромца» вывозят ее с завода, причем легальная продукция идет на Планерную, а нелегальная – на этот горем убитый склад – под видом не то удобрений, не то промеж оных. Далее отделяются «зерна от плевел», меняется упаковка, и погруженный в вагоны товар пыхтит к месту назначения. Где оно, это место? Владивосток? Питер? Новороссийск? Надо выяснить. И Kpавцов, конечно, замаран по уши. Он не может быть не замаран. На то и сидел в директорах.