– Меня никто не покупает! – прорычал я. – Можете поверить мне на слово! Атлантический океан – слишком великое пространство, и на таком расстоянии я не в состоянии сказать вам больше ничего.
Какое-то время я слышал, как она тяжело дышала, наконец спросила:
– Он сказал вам, где сейчас Марвин Рейнер?
– Я видел сегодня и Рейнера, – сообщил я. – Возможно, он тоже будет на вечеринке у Дафне Талбот-Фрит.
– О! Удивляюсь, что у вас хватило сил выбраться сегодня утром из постели! – съязвила Сорча. – А может быть, эта нимфоманка лежит сейчас рядом с вами, как было в тот, первый раз, когда я вам позвонила?
– В номере – никого. А Рейнер выдвинул теорию, что ни один из ваших гостей не нуждается в деньгах и что, может быть, эта кража была просто придуманной вами шуткой.
– Чушь! Никому в здравом уме не пришло бы в голову украсть в шутку у хозяйки дома драгоценности. Марвин вас просто разыгрывает. У него извращенное чувство юмора, и он не может устоять перед искушением пошутить, когда встречает такого кретина, как вы.
– Мне безразлично, как вы меня называете, – сказал я осторожно, – поскольку платите за разговор вы, но мне кажется, тут, Сорча, не стоит пережимать. – Мое уязвленное самолюбие вдруг подсказало мне хитрый ход, чтобы выровнять наш счет. – Вы абсолютно уверены, что с вами в Мексике не было никого из ваших слуг?
– Конечно, уверена.
– О’кей, – тихо вздохнул я. – По-видимому, на меня так подействовал юмор Рейнера.
– Какой именно?
– Да так, ничего особенного.
– Скажите же, будьте вы прокляты! Что говорил вам на этот счет Рейнер? – Растерянность в ее голосе вызвала чувство приятного тепла в моем желудке.
– Он сообщил мне сначала кое-какие довольно секретные сведения о ваших друзьях, а затем перешел непосредственно к рассказу о вас, – пробормотал я. – Должен заметить, что после того, как я побывал в вашем доме, мне тоже кое-что показалось…
– Меня не интересует любопытство слабоумного! – Голос ее перешел на визг. – Скажите же мне, наконец, что вам говорил Марвин?
– Просто я случайно упомянул в разговоре с ним вашего дворецкого и вашу горничную. Сказал, что у меня создалось впечатление, будто они были бы счастливы поменять работу. При этих словах он впал чуть ли не в истерику и удивился: неужели я не знаю, что вы… какое же это он слово употребил?.. Ах да! Что вы – бисексуальны. Он сказал: «Одну ночь она спит с горничной, а следующую – с дворецким». Я ему сказал, что дворецкий попытался приволокнуться и за мной, решив, что я – гомосексуалист. «Он и есть гомик», – не удивился Рейнер. А когда я на него в удивлении уставился, то добавил, что вы еще – и садистка!