— Чуть больше трех тысяч, могли бы набрать еще. Поток добровольцев немалый. Каждый второй, если не первый, беженец стремится попасть в ополчение, чтобы защитить Анорию. Тысячу этэнов я оставил на защиту города.
— Хорошо, — согласилась королева.
— Из наших трех тысяч почти половина — профессионалы, в их рядах королевская стража, тридцать магов, среди которых все придворные маги, кроме Старого. Своих сыновей я оставил в столице. Должен же кто-то заниматься обороной.
— Почему ты забрал всю королевскую стражу, ведь они — лучшие из лучших? — Это решение пришлось Эйриэн не по душе.
— И они служат только вам, ваше величество, — напомнил советник. — Их место там, где вы, и даже если вы отправитесь за грань мира к духам, которым поклоняются шаманы, они пойдут за вами.
Армия шествовала через центр столицы к северным воротам. Горожане приветствовали своих защитников громкими восторженными криками и бросали им под ноги цветы и мелкие монеты, словно провожали не на битву, а на праздник.
— Бей орков!
— Да здравствует армия Эсилии!
— Да здравствует королева!
— Слава королеве Эйриэн!
— Слава защитникам Анории!
— Слава Николо ла Шургу! — раздавалось со всех сторон на разные голоса.
И все-таки среди этого шума и гама эльфийка смогла различить тоненький родной голосок:
— Эйриэн! Эйриэн, сестренка, подожди!
Ее величество обернулась и увидела, что к ней со всех ног несется, боясь не успеть, Милена. Сердце королевы радостно забилось, она спрыгнула с коня и побежала навстречу сестре.
— Эйриэн, пожалуйста, прости меня, — принцесса задыхалась от быстрого бега, но продолжала говорить, — я была неправа. Я не хотела, чтобы ты уехала, думая, что я злюсь на тебя!
— И ты меня прости, пожалуйста. — Королева обняла свою сестру.
— Вот. — Милена сунула в руку эльфийке что-то небольшое и мягкое. Эта была ее любимая тряпичная кукла, та самая, которую ей подарила крестьянская девочка много лет назад. — Привези мне ее обратно.
— Но это ведь самая дорогая для тебя вещь!
— Ты — самое дорогое, что у меня есть, — ответила принцесса серьезно, и королева поняла, что ее сестренка выросла. В этот день и навсегда.
— Я привезу ее, — поклялась она, пряча сокровище себе за пазуху, вскочила на Арейона и, обернувшись, помахала на прощание. Милена осталась стоять на дороге, прижав обе руки к сердцу. Она стояла так очень долго, пока Эйриэн не скрылась.
— Это была твоя приемная дочь? — спросил Литавий, подъехав. — Николо успел кое-что рассказать мне о тебе, но очень немного.
— Это была моя сестра, — поправила его королева.
— Я рад, что вы помирились.