– Твою таинственную незнакомку и Скотланд-Ярд не найдет.
* * *
В будуаре матери ничего не изменилось за те полгода, что он не показывался в родовом поместье, отметил про себя Арнольд. Те же нежно-голубые тона мебели и портьер, тот же заставленный флакончиками и шкатулочками старинный столик с зеркалом венецианской работы. Тот же приглушенный свет. И лишь мать, леди Дженнифер Бернс, преобразилась чрезвычайно. После внезапной смерти сурового супруга, рядом с которым женщина, зачастую боявшаяся вздохнуть, казалась бледной тенью, леди Бернс словно расцвела. Из бесчисленных тайников на свет появились всевозможные украшения, дорогие кружева, тончайшие батистовые платки и прозрачные вуали, платья ярких – а не как прежде, серых и коричневых – тонов… Леди Джен словно пыталась наверстать все упущенные за четверть века замужества женские радости.
Арнольд и радовался за мать, и боялся: иной раз ему казалось, что у леди Джен после гибели лорда Джеймса Бернса слегка помутился рассудок. Периоды бурной светской жизни у нее сменялись неделями затворничества, когда к леди Бернс допускались лишь сын и старая верная горничная. Правда, даже в одиночестве леди Бернс не прекращала наряжаться и всячески украшать себя. Вот и нынче ярко-синее роскошное платье, как и изумительной работы сапфировое колье и серьги, как и изящно уложенные длинные светлые волосы леди Джен, мог наблюдать лишь один Арнольд.
– Матушка, вы, как всегда, прекрасны. – Он почтительно поцеловал руку леди Бернс, сидящей в кресле у зеркала, и отступил к окну. Разговор обещал быть непростым и требовал максимальной тактичности, которой, по его собственному мнению, юноша отличался далеко не всегда.
Леди Джен, ни о чем не подозревая, засыпала сына вопросами о днях, проведенных им в Грэмм-херст-холле, о Луизе и леди Элен, о гостях…
– Скажи мне наконец, вы уже назначили дату свадьбу?
И тут Арнольд решился:
– Помолвка не состоялась, матушка, свадьбы не будет.
Шкатулка с украшениями, которую леди Бернс вертела в руках, выскользнула из ее пальцев, и содержимое со звоном рассыпалось по полу.
– Как не будет? – ошеломленно переспросила она. – Что ты натворил? Почему?.. – Она закрыла лицо руками: – О боже, какой позор…
«Да уж, тактично снова не получилось, а дальше будет еще хуже, но отступать некуда», – подумал сын и, не подходя ближе, как сделал бы прежде, произнес:
– Матушка, не волнуйтесь, никакого позора. О том, что должна была состояться помолвка, не знает никто, кроме нас с вами и ближайших родичей мисс Грэммхерст. Мы с ней расстались по обоюдному согласию, решив, что не сможем составить счастья друг для друга. А вот скажите, матушка, в самом деле из Италии за последние четыре года не пришло ни одного письма? – без всякого перехода и по-прежнему подчеркнуто бесстрастно поинтересовался Арнольд.