– Все ценное, что принадлежало вашему отцу, перечислено в описи имущества, и вы сами об этом узнали после оглашения завещания и улаживания всех формальностей, – ответил Филлис.
– И он не оставлял никаких документов, кроме…
– Смею вас заверять, если и оставлял, то мне об этом ничего не известно, – теперь уже поверенный говорил более решительно и убежденно. – Хотите поднять дело из архива и еще раз просмотреть список?
– Да нет же, – Арнольд растерянно потер лоб и сжал кулаки. Его жесты не укрылись от цепкого взгляда юриста, но Филлис молчал, ожидая продолжения, и Арнольд внезапно сбился, теряя слова и бормоча: – Вы не понимаете, эти письма мне очень нужны, от них зависит моя судьба и судьба другого человека…
– Так речь идет о неких документах? – Мистер Филлис оживился и немного подался вперед, словно ожидая, что в речи Арнольда проскользнет нужное ему слово, но тот вновь разочаровал его.
– Нет, о частной переписке. Односторонней.
Филлис откинулся в своем кресле и пожал плечами:
– Нет. У меня нет ничего подобного.
Арнольд внимательно посмотрел на него и вдруг решился. Он немного подался вперед и доверительно спросил:
– Или вы думаете, что я попрошу их просто так? Нет, я могу хорошо заплатить, понимаете, они мне дороги…
– Да как вы смеете! – оскорбленно вскричал поверенный. – Лишь из уважения к вашей честной матушке и к памяти вашего достойного отца я сделаю вид, что ничего не слышал…
– Прошу прощения! – Арнольд вскочил и искренне повинился. – Я ни в коем случае не хотел вас оскорбить, просто мною владеет отчаяние, и я вынужден хвататься за любую возможность…
– Надеюсь, ваше отчаяние не доведет вас до полицейского участка с просьбой срочно найти похитителя писем, – резко сказал мистер Филлис, но Арнольд не услышал осуждения в его словах.
– Я почти готов и к этому шагу, – пробормотал он, – если это поможет мне найти… Хотя прошло столько времени и трудно отыскать свидетелей, на чьи показания можно опираться. Моя дорогая мать немного путается в словах, мешая прошлое с настоящим и вымышленное с реальным.
– Что? – мистер Филлис начал нервно расхаживать по кабинету, что не входило в привычки этого хладнокровного человека. – Вы и на собственную мать теперь наговариваете? Как же вам не стыдно, она перенесла такое горе… Эх вы! Подобными словами не бросаются, знаете ли. Или вы хотите открыть дело по признанию ее недееспособной?
Арнольд вздрогнул, отчаянно замотал головой и попятился к выходу:
– Да что вы, мистер Филлис, и в мыслях не было, как вы могли подумать!
Арнольд был несказанно смущен, поверенный смотрел на него так уничтожающе, что становилось ясно: именно так он и мог думать о неблагодарном сыне достопочтенных родителей.