– Не волнуйтесь, я не умею читать мысли. Просто слишком давно в этом всем варюсь. Наверное, я сама могла бы вести здесь консультации. Впрочем, об этом мы поговорим потом.
* * *
Ладони его были теплыми, сухими и приятно пахли мылом.
– Не жмурьтесь, – доктор Владимир Кахович, невысокий сорокалетний брюнет ярко выраженного семитского типа, хмурился ласково, как компетентный педагог перед смущенной отличницей.
Каждый в этом городе имеет пару.
Каждый, черт побери, с кем-нибудь спит.
Без сомнения, импозантный хирург Владимир Кахович тоже не относился к малочисленной группе сексуально игнорируемых отщепенцев. Ну, еще бы – у него такой литой торс, такой выразительный греческий профиль. И тысячедолларовые часы Rado на левой руке при отсутствии обручального кольца на правой.
Интересно, как выглядит его женщина? Эталон совершенных пропорций? Высеченная из лучших биологических материалов Галатея, расстояние между голубых очей которой точно соответствует утвержденным Нефертити канонам? Или обычная тетка, которая буднично подкрашивает корни волос, рисует стрелки на веках, чтобы быть похожей на Анджелину Джоли и ведет безуспешную многолетнюю войну со второй стадией целлюлита?
Интересно – пластические хирурги в состоянии встречаться с обычными женщинами? Не видит ли тот же самый Кахович в каждой улыбающейся ему мордашке всего лишь раздражающее сочетание диспропорций? Она ему – пойдем в кино, а он – мне кажется, ваш нос смотрелся бы эффектнее, если его на пару сантиметров удлинить.
– Знаете ли вы, Алиса, что ринопластика является самой древней пластической операцией? – ласково сказал Кахович, за плечи усаживая меня на стул.
Наверное, заметил, как меня трясет, и пытался успокоить доступными ему способами. Оставалось надеяться, что он не собирается демонстрировать мне фотографии из операционной – кровавые брызги под скальпелем на чьем-нибудь лице.
– В Индии пленным врагам отрезали носы, чтобы легче было определять неверных.
Нервно сглотнув, я подумала, что съеденный на завтрак сэндвич явно был лишним.
– А местные лекари научились частично восстанавливать ткани. Вырезали лоскуты кожи оперируемого и приживляли на нос. Забавно, да?
– Смешнее некуда, – пробормотала я, – просто анекдот.
– А настоящая ринопластика, в современном понимании этого слова, впервые была проведена в Берлине в 1898 году. Хирург рискнул укоротить нос некоему застенчивому молодому человеку. И неожиданно для всех операция прошла вполне успешно!
– Доктор, может быть, уволите меня от исторических подробностей? – не выдержала я. – Занудства я и в школе натерпелась, оттого и сбежала оттуда в пятнадцать лет. Я пришла сюда, чтобы изменить форму носа.