— Как далеко мы ушли, — сказала я самой себе. — Какой долгий, ужасный, черный путь мы проделали.
Я не замечала, что произношу это вслух, до тех пор, пока Том не ответил тихо:
— И вправду долгий путь.
Мы стояли в белой от лунного света ночи и смотрели через обмелевший за лето ручей на остров, где огромный, красивый, темный полог Королевского дуба четко и чудовищно вырисовывался на звездном небе. Не знаю, что видел Том под этими кафедральными ветвями. Я же видела прыгающий огонь костра и сияние слитых воедино обнаженных тел, слышала ликующий смех изобилия радости. Я отвернулась от дерева. Том последовал за мной.
— Отсюда мы идем вверх по ручью, — произнес он. — Ты никогда не была так далеко отсюда, я тоже не хожу туда. Но раньше, когда был молодым, ходил с Клэем. До того, как он сдал землю в аренду лесозаготовительной компании. Я знаю дорогу. Это нетрудный поход. Здесь небольшая гряда идет в основном параллельно ручью, дорога крепкая, без большого подлеска. При лунном свете это будет не труднее, чем гулять на заднем дворе твоего дома. Около трех миль мы пойдем в сторону, по рукаву ручья, который отходит влево. Он протекает прямо по главной просеке лагеря лесозаготовителей, если я правильно помню, а отделяется от ручья в самых его верховьях. Когда мы выйдем на этот рукав, то начнем красться, а может, даже поползем. К тому времени я буду знать наверняка. Это недалеко. Я пойду впереди. Если я сочту нужным, то оставлю тебя там, у ответвления ручья. Если я попрошу тебя об этом, то возвращайся назад, поезжай на грузовичке в город и привези Клэя. Но, может, мне и не придется этого делать.
— Том, я не смогу вернуться через весь этот лес одна. — Мой страх стал острее. — Ты не можешь оставить меня там, в верховьях…
— Ты можешь идти по следу так же хорошо, как любой из нас, лучше, чем Мартин. Я видел, как ты это делаешь. Все, что тебе нужно будет сделать, это идти вдоль ручья до Королевского дуба. Энди, не подводи меня теперь. Здесь — конец этого дела. Здесь мы начнем останавливать его, если его можно остановить. Мы делаем это ради… Хилари, если ты не можешь сделать это ради меня. Соверши это для Хилари и для себя.
— Тогда пошли, — решила я и удивилась, что улыбаюсь. — Если это будет лишь половина той ночи, какую ты устроил Тиму Форду, то я не хотела бы пропустить ее ни за что на свете.
Его ответная улыбка коротко вспыхнула в темноте:
— Да, ничего себе ночка была.
Мы шли без перерыва более часа. Том двигался быстро и бесшумно, его ноги уверенно ступали по мягкой сухой почве гряды, но теперь он не был абсолютно бесшумен, и я не теряла его в громаде болотного леса, как это было однажды, когда я вышла вместе с ним в лес ночью. Вначале, несмотря на мои кроссовки на толстой подошве, у меня были затруднения с устойчивостью шага по губчатой, усеянной хвоей и листьями почве, и я была уверена, что меня можно слышать на мили вокруг. Но казалось, что Тома это не беспокоит. Он нес винтовки и ровно шагал, не оборачиваясь, будто был уверен, что я не отстала. И я не отставала, даже если вначале мне было трудно дышать и пот пропитывал мои джинсы и рубашку с длинными рукавами, я мрачно брела за Томом, не слыша ничего, кроме стука сердца и топота ног, морщась от производимого мной шума. Время от времени Том поднимал свободную руку к лицу, и я решила, что он все еще беззвучно оплакивает своего друга, но я не слышала от него ни звука.