Я думал, что, если дам тебе время, ты перестанешь сердиться, и твои чувства постепенно изменятся. Но не получилось. Вместо того чтобы стать ближе, мы все больше отдалялись…
- Мне была противна сама мысль о том, чтобы стать твоей любовницей. Я чувствовала себя униженной.
- Тогда, черт побери, почему ты мне об этом не сказала?
- Тоже из гордости. Я думала… я надеялась… что мне не придется… что ты догадаешься. Паскуале, - продолжала она в отчаянии, - неужели ты не задумывался над тем, почему я позволила тебе лишить меня целомудрия? - Она вдруг запнулась на последнем слове.
Старомодное слово. Но оно ей понравилось. Паскуале поднял вверх руки, прося о пощаде.
- Я был настолько без ума от тебя, что не пытался разобраться до тех пор, пока ты не уехала. А когда задумался, то понял, что если бы ты меня не любила, то не отдала бы мне свою самую большую ценность…
Он замолчал и смотрел на нее глазами, полными мольбы.
Очень нежно Зуки дотронулась до его щеки.
- Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы я была беременна от тебя.
- Зуки?
- Да, я люблю тебя, - улыбнулась она. - Я всегда любила тебя, глупый ты человек, - разве ты этого не знаешь? Паскуале…
Она не успела договорить, потому что оказалась там, где ей больше всего хотелось быть, - в его объятиях.
Паскуале стал целовать ее так, будто только что узнал, что такое поцелуи. Прошло несколько минут, прежде чем он поднял голову и серьезно посмотрел на Зуки.
- Помнишь, я говорил, что работающие женщины должны ради детей оставить карьеру…
- Ммм…
- Забудь об этом.
- Забыть? Как великодушно с твоей стороны, Паскуале, - отозвалась она шутливо.
- Разве я могу диктовать тебе какие-то условия? Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива.
- Настолько, что готов пожертвовать своей теорией воспитания детей?
- Конечно, моя дорогая, - он чуть пожал плечами. - Ты делаешь большие успехи в бизнесе, и карьера важна для тебя, я это знаю. Не могу же я требовать, чтобы ты отказалась от всего, чего добилась.
- Можешь, - решила она облегчить его переживания.
- Гмм? - Он наклонился, чтобы поцеловать ее нежную шею, но, внезапно выпрямившись, с удивлением посмотрел на нее. - Что ты сказала?
- Что я с тобой согласна, - ответила она, довольная тем, что он сбит с толку. - Я считаю, что мать должна сама воспитывать своего ребенка, если она этого хочет. А я хочу.
- Недавно ты говорила совсем другое, - с укоризной сказал он. - Ты попыталась разнести в пух и прах все мои аргументы.
- Это потому, что мы говорили о проблеме вообще, - твердо заявила она. - Я пыталась защитить Франческу. Назови это женской солидарностью, если тебе угодно. Но если говорить серьезно, Паскуале, работа модели потеряла для меня в последнее время свою привлекательность. Помнится, ты говорил, что мне стоит профессионально заняться живописью. Это-то я и пытаюсь сделать с тех пор, как переехала сюда. А живопись совместима с семейной жизнью.