Немногочисленные прохожие не обращали на немцев внимания, шли по своим делам. Остановив одного из них — высокого жилистого старика в соломенной шляпе, — Сеня спросил, как ему разыскать городской Совет.
— А его и не надо искать. Вон, видишь, дом стоит? Это и есть.
— Дом? — Стены с пустыми оконными проемами, провалившаяся крыша, единственная полуразрушенная закопченная колонна, похожая на грозящий палец. Огибая колонну, проходили немцы.
— Дворец, — вызывающе подтвердил случайный Сенин собеседник. — Дворец культуры. А ты откуда прибыл?
— А я к Бакшину, — не отвечая на вопрос, сказал Сеня.
— О! — Старик почтительно глянул на Сеню. — К самому? Так ты прямо к дворцу. У него и квартира там…
И вахтерша, немолодая красивая женщина в полинялой солдатской гимнастерке, услыхав, что Сене нужен Бакшин, посмотрела на него почтительно, хотя и усмехнулась при этом. Она сидела за столиком, под низко нависшим портиком между двумя широкими квадратными колоннами, облицованными малахитом и бронзовыми накладками. И от малахита, и от бронзы остались одни осколки.
— Пройдите вот сюда, в раздевалку, там прохладно, — сказала она.
Мраморная лестница широкими ступенями спускалась вниз, в необъятных размеров зал. Прежде в этом зале размещался гардероб, или, как сказала вахтерша, раздевалка. Тут еще кое-где сохранились дубовые барьеры и поблескивали искривленные штанги металлических вешалок. Теперь в этом единственном уцелевшем зале разместился штаб по восстановлению города. В сумраке виднелись столы и шкафы с делами и рулонами чертежей.
Красивая вахтерша вдруг поднялась и перестала улыбаться. Щелкнули каблуки. Сеня обернулся. Через вестибюль прямо на него, легко опираясь на палку, двигался высокий плотный человек в светлом военном кителе. Он слегка прихрамывал, но Сене показалось, что палка эта у него совсем не для опоры, а скорей всего для чего-то другого. Для солидности, что ли?
— Тридцать тысяч кирпича ежедневно, — приказывал он на ходу. — Умри, а сделай.
За ним поспешали несколько военных и штатских, один из них начал что-то говорить, но он осадил его:
— Выполняйте, что приказано.
Сеня сразу понял, что это и есть сам Бакшин. Подтверждая его предположение, вахтерша проговорила:
— Товарищ Бакшин, к вам.
— Емельянов? — спросил Бакшин и, не дожидаясь ответа, обернулся к сопровождающим его: — Совещание через час ровно. — И протянул руку: — Ну, здравствуй, Семен. Пошли…
И опять, не дожидаясь Сениного согласия, потому что он даже не допускал такой мысли, будто кто-то может с ним не согласиться, Бакшин стремительно двинулся в глубь зала. Было похоже, будто он убегает от Сени, ловко петляя между столами. Сеня так и подумал: убегает — и кинулся за Бакшиным, но догнал его только в самом конце зала. Здесь оказалась малозаметная дверь, а за дверью просторная низкая сводчатая комната с каменным полом и чисто выбеленными стенами. Два окна, тоже низкие и широкие, защищены снаружи толстыми прутьями решетки. За окнами колодцы, выложенные кирпичом и побеленные. Наверное, в этом подвале прежде помещалась кладовка. А может быть, здесь гардеробщики отдыхали, пили чай и беседовали…