— Беркутова уймите!
Беркутов — прораб, размашистая душа — во всяком деле может, как говорится, наломать дров. В данном случае речь шла именно о дровах, вернее, о пригородной березовой роще, а еще вернее — о том, что от нее осталось после фашистского нашествия. Песок для строительства возили из старого карьера в двух километрах от города. Беркутову было поручено поближе отыскать место, пригодное для устройства песчаного карьера. Он это место нашел, и как раз в березовой роще, под самым городом.
— Все понятно: вы возродили вашу рощу?
— Возрождает земля, а человек только помогает ей в этом деле. Сколько мы там работали, мусор убирали, перекапывали, поливали. Все трудились, кто мог. Знаете, какая у нас была радость, когда от каждого пенечка ростки полезли! Все смотреть приходили…
— Которые так даже плясали, и плакали, и землю целовали, — подтвердил вахтер.
— Что? — спросил Бакшин грозно, и его голос прокатился по гулкому пространству «раздевалки».
Вахтер подтянулся:
— Человек радостью существует.
— Тихо! — рявкнул Бакшин и даже палкой стукнул о каменный пол, и палкой же ткнул куда-то в сторону «раздевалки». — Там человек приезжий спит. А вы тут…
— А я и не сплю, — послышался из темноты Сенин голос, и он вышел на свет. — И давно уже не сплю.
Это неожиданное Сенино появление сразу же утихомирило грозного начальника.
— Разбудили мы тебя, — все еще сердито проговорил он и, вероятно, снисходя к недомыслию своего ночного посетителя, сменил гнев на иронию: — Он, видишь ли, вперед смотрит лет на десять, а мы дальше своего носа ничего не видим. Прозорливый какой, смотри-ка…
Эта начальственная вспышка еще больше раззадорила садовника.
— Что ваши дома! — воскликнул он. — Через три года они ремонта запросят, а через десять морально устареют. А деревья, мною выращенные, через двадцать лет только в полную силу войдут, и под ними будут с удовольствием отдыхать люди.
В этом месте Сеня, который с нескрываемым интересом слушал садовника, совсем уж открыто улыбнулся, и Бакшин понял, что в этом споре он явно проигрывает, и что «обаяние приказа» вряд ли поможет. И кому приказывать? Садовнику, чтобы перестал защищать красу города? Сене, чтобы не слушал речи садовника?
— Мы от своего не отступим, — предупредил садовник. — Поимейте это в виду.
— Ну, что еще? — раздраженно спросил Бакшин.
— А еще вот что: ответственность за эту рощу несете вы лично.
— Ладно уж, ладно, — подавив раздражение, согласился Бакшин. — Ответим как-нибудь.
— Все жители с вас спросят. Которые тут живут, и которые с войны живыми вернутся. Они про эту рощу в письмах спрашивают. Так что ответственность предстоит строгая…