— Преамбула ясна, — отметила мама, выслушав это, хотя и картинное, но вполне деловое вступление. — Что ты затеял, сын мой?
Об этом Сеня рассказал с той же предельной ясностью, которая предвещает грозу: строительство Сосногорского комбината проектировалось еще в довоенные годы. Потом, уже после войны, проект пересмотрели в смысле техническом и вполне удачно. А вот в смысле социальном что-то не получилось. Пытались кое-как подкрасить, но тлетворный дух времен культа личности плохо поддавался косметическим попыткам проектантов. Да, кажется, не очень-то они и старались. Тем более, что возводить это техническое чудо в тайге предполагалось в основном способами рабовладельческого строя. А невольникам много ли надо? Для заключенных построили бараки, обнесли их трехметровым тыном с колючей проволокой и сторожевыми вышками по углам — вот и все социальные условия. Для административно высланных — и того меньше: такие же бараки и никакой ограды. Да и вольнонаемные жили немного получше, но тоже в бараках или в наскоро срубленных коттеджах. Но самое главное — город Сосногорск. Он существовал пока только в пылком воображении проектирующих и в плановых наметках, а что касается самих зданий, улиц, скверов и обязательных дворцов, то пока среди сосен на высоком берегу Весняны просматривались несколько не вполне достроенных пятиэтажек.
Закончив этот краткий историко-социальный очерк, Сеня сразу же перешел к делам практическим:
— И вот я решил написать в наш строительный главк. Судя по всему, они там совсем не знают, как у нас тут идут дела и, главное, куда они всех нас заведут.
— А ты сам-то хорошо это представляешь?
— Я не один, все, с кем ни поговоришь, тоже так считают.
— И все готовы подписать это твое письмо?
— О письме я еще никому не говорил. Только нельзя всем подписывать, — решительно заявил Сеня и поспешил внести ясность, но уже не так решительно: — Видишь ли, мама, если много подписей, то будет похоже на сговор. На групповщину. Да просто для дела лучше, если один автор. Хотя сейчас, после июльского Пленума особенно, стало намного свободнее. Теплее как-то.
— Теплее, а мы все еще в шубы кутаемся, в тулупы: опасаемся, как бы снова холодом не потянуло.
Они посмеялись над таким опасением. В этот теплый летний вечер, под тополями, истомленными дневным зноем, трудно было представить себе такую возможность.
— А ты с кем-нибудь советовался насчет такого письма?
— Нет, — решительно ответил Сеня. — И не надо. Только с тобой. Да вот еще очень бы надо с одним человеком.
Он еще не успел сказать, кто этот человек, потому что был уверен, что мама сама догадается и, конечно, станет возражать или просто промолчит, что равносильно возражению. Она и в самом деле догадалась: