Время прошло, а он не появлялся. Сергей взглянул на часы – пятнадцать минут девятого. Обманул? Сделав Ренату, знак рукой, мол, ждем еще, Сергей высматривал среди людей подозрительных, не выпускал из виду и друга.
Инвалид появился в половине девятого, направил колеса прямо к фонтану. К нему подошел Ренат, Сергей остался следить за обстановкой и вскоре успокоился.
Малышу исполнилось два года, назвали его Захаркой. Катя немножко поправилась, то есть, по местным меркам похорошела, и мамаша перестала ворчать, мол, кожа да кости. Ну а семейная жизнь – это не салоны в высшем свете, хотя эту сторону жизни Катя не успела узнать толком. Слишком они были разные с Назаром, оттого часто спорили.
– Нигде не вздумай сказать то, что мне говоришь, – взвивался Назар, не находя доводов, способных переубедить отсталую баронессу.
– Если вы делаете все правильно, то почему ты боишься? – спокойно возражала Катя. Она брала верх именно спокойствием, эта ее черта доводила Назара до белого каления. – Или твой страх и есть то счастье, за которое ты воевал? А почему тебя и подобных тебе твоя власть постоянно проверяет? Что она ищет? Не доверяет вам? И какое же это равенство, когда одни грабят других, и грабят при помощи ваших новых порядков. Они бесчеловечные, бандитские, несут вред людям.
– Это временное явление, – повторял Назар фразу Силантия Фомича.
– Временно – это когда недолго. Сколько можно мучить людей, держать их в страхе?
Политически необразованная жена вносила струю сомнения в и без того задурманенную голову Назира. Зима прошла тяжелая, по стране ударил хлебозаготовительный кризис. Неразбериха на пунктах сдачи зерна, снижение закупочных цен, дефицит промтоваров и их дороговизна, нехватка необходимого инвентаря и техники, слухи о войне – все это не способствовало стабилизации. Крестьяне не желали продавать зерно по ценам, не окупающим расходы, продовольственное снабжение городов оказалось под угрозой, в результате – ввели экстремальные меры, напоминающие продразверстку. Партия направила в деревню оперуполномоченных и рабочие отряды, которым надлежало проверить в непокорных сельсоветах партячейки, провести их чистку, найти спрятанные излишки зерна. Поощрялось фискальство: беднякам, которые помогали изъять излишки продовольствия, полагалось двадцать пять процентов от изъятого. Росло недовольство крестьян, вспыхивали бунты, на оперуполномоченных нападали и жестоко убивали... Много чего творилось вопреки логике, и не только у Назара опускались руки. Но слабость была непозволительной вещью, за нее тоже карали, вот и приходилось работать, стиснув зубы.