Два оперуполномоченных – Бершак и Мясищев – после изъятия излишков остались в помощь председателям трех хуторов с целью их объединения. Еще с прошлого года начала действовать система «контрактации», то есть по контракту в обмен на продукцию, которую крестьяне обязались поставлять, государство обязалось снабжать их необходимой техникой. Да только обещаниям уже никто не верил, работать задаром не хотели, сократили посевные площади. Втолковать неотесанным крестьянам, что кормить надо и город, так как именно там производят технику, оказалось непростым делом. Зерно необходимо было и на экспорт, за него давали валюту, а валюта нужна для индустриализации, ведь без новых заводов, нельзя выпустить технику для крестьян. Что в этих непривычных словах понимали простые люди? Ровным счетом ничего, но чуяли опасность.
Бершак и Мясищев поселились у Костюшко. К тому времени тот жил один в хате под соломенной крышей, его престарелая хозяйка успела отдать богу душу. Там и велись дискуссии о настоящем и будущем, о роли партии и ее членов. На удивление Назару, Костюшко защищал хуторян, а сам Назар в основном отмалчивался, изредка поддерживал рыжего пролетария, иногда не соглашался со всеми тремя. Однажды в конце августа они засиделись допоздна, Бершак, устав спорить, поднялся из-за полупустого стола:
– Вы как хотите, а я на Кубань иду. Искупаюсь.
– Да и мне пора, – засобирался Назар.
Им было по пути, оба натянуто молчали, к Бершаку и Мясищеву Назар относился неприязненно. Эти двое умудрились и отнять продовольствие, и пересажать людей по статье 107 Уголовного кодекса за «действия, способствующие поднятию цен». А кому охота оставлять семью без пропитания, без посевного материала? Естественно, люди защищали свое, это надо было понимать и проявить человечность. Но два залетных голубя, ничего не смыслившие в сельском хозяйстве, с каким-то остервенением оставляли семьи без мужей и отцов, без главных рабочих рук, а потом требовали, чтоб бабы и дети «делали поставки сельхозпродуктов».
– У тебя жена из бывших? – вдруг задал вопрос Бершак.
Нет, он не просто интересовался. Из партии исключались все, кто проявил политическую пассивность, за пьянство, злоупотребление властью, воровство, бюрократизм, веру в бога, принадлежность к социально чуждому классу. Ну, а раз жена принадлежит к чуждому классу, то муж тоже не вызывает доверия.
– Городская, – нашел уклончивый ответ Назар.
– И где ж ты ее взял?
– Купил. – Бершак рассмеялся, восприняв его ответ как шутку. – Ну, тебе туда, а я напрямки до своего хутора.