– Мы прооперировали вашего отца. Рана, в общем-то, не смертельная, пуля прошла выше сердца...
– А не в общем? – нетерпеливо спросил Ярослав.
– Рана не смертельна для молодого организма. У вашего отца солидный возраст, боюсь, сердце не выдержит...
– Он никогда не жаловался на сердце, – сказал Ярослав. – Я даже не помню, когда отец болел.
– И все-таки обещать ничего не могу, – развел руками хирург.
– Может, вам нужны средства для покупки новейшей аппаратуры? Я предоставлю.
– У нас есть все необходимое. Поезжайте домой, об изменениях в его состоянии вам сообщат.
– А сиделка? Надо же нанять сиделку, чтоб неотлучно находилась возле моего отца.
– Пока это ему не нужно. До свидания.
По лестнице Ярослав сбегал злой, бубня угрозы:
– Всю милицию раком поставлю, но найду того, кто это сделал. Задавлю, как собаку. Голыми руками задавлю. Никто мне не помешает.
– Надо надеяться на лучшее, он сильный старик.
Дежурная фраза из уст осточертевшей жены, которая его раздражала уже тем, что терпела то, чего ни одна уважающая себя женщина не стала бы терпеть, взбесила Ярослава. Он повернулся, взявшись за перила, Валентина стояла на пару ступенек выше. Ее глаза с приспущенными веками показались ему бесчувственно холодными. Впрочем, он находился в таком состоянии, что усмотрел бы и в ее вздохе по поводу не понравившегося платья выпад против него и отца.
– Только не говори, будто ты переживаешь за моего папу, – процедил Ярослав сквозь зубы. Не хотелось ему орать на нее, и привлекать к себе внимание посторонних.
– А что тут странного? – Ее задели и его слова, и тон, в котором звучала нетерпимость, но Валентина умела подавлять эмоции. – Марлен Петрович – дед моих сыновей, и мне не безразлично...
– Тебе все безразлично, кроме тебя самой, – оборвал ее Ярослав, после чего продолжил спускаться по лестнице. – Ты много притворяешься, а это наводит на негативные мысли.
– Какие именно? – догоняя мужа, спросила Валентина.
Он снова остановился, снова она оказалась на высоте в прямом и переносном смысле. Ее терпение и выдержка и есть та высота, до которой он никогда не дотягивался, поэтому бесился. Валентина вела себя так, будто она старше Ярослава, больше понимает и потихоньку, исподволь управляет им. Она пыталась в их паре главенствовать, он не позволял, но она была настойчива и упряма, и он сопротивлялся, открыто наезжая на нее. В результате милые поначалу перепалки переросли в открытое неприятие, Ярослав начал изменять ей, утверждаясь в собственных глазах, а потом перестал скрывать свои похождения, чтобы унизить ее. И получал наслаждение, видя страдания жены. Так родилось отчуждение, за ним обоюдная вражда, и теперь возврат к прежним отношениям был невозможен.