– Что это?
– Маша... ты только не пугайся, так надо... лучше я ничего не смог придумать, – забормотал Макс, глядя в пол. – В общем... я объявил тебя мертвой.
Я даже не испугалась. Известие о собственной «смерти» не произвело на меня никакого впечатления: уж больно много всякого произошло со мной за последние месяцы.
– Только, Маш... мне тебя в морг увезти придется, здесь же нельзя... Ты не испугаешься? Я в холодильник, конечно, тебя не положу, в секционку отвезу, укрою одеялами, ты поспишь, а когда будет можно – уедем ко мне.
– Не испугаюсь.
Я действительно не боялась ни морга, ни покойников, уяснив за годы жизни с Костей, что бояться нужно живых, а мертвые ничем и никому не опасны. Единственное, что меня напрягло, так это что Макс привязал мне на ногу эту самую клеенку, на которой значились мои имя-фамилия, возраст и дата «смерти». Да еще пришлось укрыться с головой простыней и сложить руки на груди. Было очень холодно, и мне огромных трудов стоило не трястись и ничем не выдать себя.
Они привезли меня в еще более холодное помещение, и Макс отпустил девушку. Когда стук ее каблучков стих, Максим сбросил простыню с моего лица, укутал меня двумя одеялами, которые, видимо, принес раньше, и легко поцеловал в щеку:
– Все, Машенька, я пойду... Ты спи, не бойся, я секционную на ключ запру, сюда никто не войдет.
– Я не боюсь.
Я осталась одна в холодном полутемном помещении на каталке меж двух металлических столов. Свет пробивался только через зарешеченные и занавешенные до половины окна. Дело шло к ночи – горели фонари, падал снег, искрясь в их свете. Новый год...
Хорошее место для встречи, но не мне выбирать. Хорошо, если расчет Макса оправдается – а если нет? Я так и пролежу тут все праздники? Изумительная перспектива...
Пару раз я засыпала и просыпалась, разбуженная мерным скрипом каталочных колес – видимо, даже в праздники люди умирают, заставляя персонал отрываться от хлопот и везти трупы сюда, в морг. Жизнь...
Я почему-то вспомнила, как мы отмечали Новый год, когда я была совсем маленькой, мама еще была жива и папа совсем не пил. Мы вместе наряжали огромную, под потолок, живую елку, мама готовила салаты и свое фирменное жаркое, а я помогала расставлять тарелки и стаканы. Мы встречали праздник всегда втроем, дома, – считалось, что в эту ночь нужно быть всем вместе, семьей. После боя курантов открывали заботливо сложенные под елкой подарки. Я как-то с самого детства не верила в Деда Мороза, поэтому родители и не выдумывали сказок. Запах мандаринов до сих пор вызывает у меня пощипывание в носу и желание плакать – именно с ними ассоциируется Новый год. И то, что сейчас их можно купить в любое время года, обесценило ощущение праздника у современных детей – ну, мне так кажется. Интересно, у Макса есть дети? Я даже не знаю, женат ли он...