– Все в порядке. Просто... ты ведь знаешь, как у меня все... Я хоть целыми днями на работе... была раньше... а сейчас...
– То есть ты просто дома устала сидеть? – уточнила я, протягивая руку к рюмке с коньяком.
– Мэри, да разве ж от меня что-то зависит? У нас такая ерунда происходит, что с моей специальностью вообще никто никуда не берет, а если и берет, то зарплату такую предлагают, что больно слышать.
Я помолчала. Терзания Марго по поводу утраты работы мне были уже непонятны – я сама давно не работала. Финансовая зависимость от Кости со временем тоже перестала угнетать, тем более что он не был прижимистым и никогда не спрашивал, куда и на что уходят деньги. Мне злило другое – он контролировал мои передвижения. Получалось, что, имея деньги, я лишена возможности тратить их там, где считаю нужным. Мой паспорт постоянно находился в сейфе в кабинете Кости – чтобы у меня не возникло соблазна улететь в Москву, например. Я чувствовала себя заложницей, запертой в красивой и удобной тюрьме. Вроде как комфортно, уютно, спокойно – а не выйдешь, не вырвешься. И с каждым днем все меньше сил и желания.
Я пробовала заняться пресловутым фламенко, но после трех уроков поняла – не мое. Осанка у меня и так что надо, голову я держу высоко поднятой, а изображать страсть в одиночестве считаю неприличным. Нет, мне безумно нравилось смотреть, как танцуют девушки – в этом была экспрессия, чувство, и действо завораживало. Но – не настолько, чтобы я испытала желание встать в линию вместе с ними. Фламенко я забросила.
Марго, выслушав это, только головой покачала:
– Тебе и сразу там не было места. Это ж сродни психотерапии – для неуверенных в себе женщин, не слыхала? У нас очень модное направление. Типа помогает бороться с комплексами. А у тебя какие комплексы, откуда? Ты прекрасна и без фламенко, Мэри.
Мы рассмеялись. Не то чтобы я считала себя неотразимой, но Марго постоянно мне это внушала, и порой я даже начинала верить.
Единственное, что омрачало мне существование, было постоянное присутствие около нас с Марго Гоши – смеси охранника и соглядатая, приставленного ко мне Костей. Видимо, на случай «как бы чего не вышло». Гоша следовал за нами повсюду. Даже в туалет в супермаркете я не могла выйти в одиночестве – Гоша шел следом и с отсутствующим лицом поджидал меня за дверью. Как же меня это злило... Я устраивала истерики, доводя Гошу до белого каления, читая в его глазах желание убить меня, однако он прекрасно держал себя в руках. Марго сперва жалела несчастного мужика, вынужденного терпеть мои капризы, но потом, услышав однажды, как Гоша звонит Косте и отчитывается пошагово, где я была, что делала и что говорила, перестала.