– Хочешь, чтоб я пошевелила извилинами? У меня их нет, раз я клюнула на тебя. Пойду спать.
– А посуду кто будет мыть?
– Ты.
– Я готовил! – возмутился Никита. – Будет справедливо, если ты…
– Не будет, – ласково, без подтекста, сказала Алиса. – Последнее время я сталкиваюсь с одной несправедливостью. С Валеркой нянькалась, а он обманывал меня, кроме этого влез куда-то, его убили, за ним тянется шлейф, который бьет и по мне. В самый трудный момент ты оказался рядом и настолько приблизился, что стал… – Она проглотила слезы и закончила кратко: – Помой посуду сам.
И помыл, а куда деться? Мыл и думал, что сейчас примирение состоится на кровати, это надежный способ убрать негативную полосу. Но Алиса не раздвинула диван, постелила себе на одной половине и отлично там себя чувствовала, Никита слегка завелся:
– А я где буду спать?
Алиса встала, подставила стул к встроенному шкафу, открыла антресоль, оттуда достала одно одеяло и отдала Никите, затем второе, подушку и постельное белье.
– То есть? – не понял он, что с этим делать.
– Спи на полу, – ответила она.
– Как дворняжке, на коврике? – проворчал Никита, расстилая одеяло.
– Если тебя не устраивает…
– Устраивает. Меня все устраивает, – недовольно бурчал он, через паузу сделал пространный намек: – На данном этапе.
– А у меня все этапы закончились. Спокойной ночи.
Это называется – поставила на место. Никита повертелся на жестком ложе, повздыхал да и уснул.
У воды всегда прохладно, свежесть остужала горячую голову, в которой бешено носились мысли. Неужели опять мимо? Неужели он опоздал или опоздает? Похоже на то, время ведь идет. Половину дня он провел в тягучем времени, которое хотелось ускорить всеми способами. Отчего-то сейчас время несется безумно быстро, будто оно получило то самое ускорение, о котором Никита мечтал еще недавно. Странные перепады. А раньше Никита этого не замечал. Время для него ограничивалось мелкими отрезками: поспеть к определенному часу, что-то сделать к определенному числу, не опоздать на поезд или самолет. Но никогда от времени не зависела жизнь, значит, сейчас в права вступили другие законы.
Он водил фонариком по берегу, водил лихорадочно, а если замечал неясную выпуклость, то бежал туда и освещал. Но это были бугры или брошенные пакеты с мусором, которые превращались колдуньей ночью в нечто похожее на человека.
– Мужик, ты че ищешь? Кошелек? – раздался сзади сиплый, прокуренный и пропитой голос.
Никита даже не обернулся, но ответил, продолжая исследовать лучом фонарика берег:
– Труп ищу.
– Иди ты! А че трупу тут делать?