- Если вы мне сделаете честь… мое состояние…
— Не в моей воле открыть вам причину моего беспокойства… Оно началось в тот самый день, как в этом доме было печальное происшествие….
"Когда умерла бабушка, меня здесь не было; я с матушкой была на ярмарке; только сестра оставалась", — подумала Ангелика и вспыхнула.
— Я видел божество, которого прелести ввергли меня в это бедствие.
— Я не знаю-с! — отвечала с сердцем Ангелика, — может быть, моя сестра Софья…
— Но крайней мере в вашей воле дать случай в последний раз на нее взглянуть! — сказал больной, смотря на нее неподвижными глазами.
— Извините-с! — произнесла, вспыхнув, Ангелика и, присев с презрительной улыбкой, выбежала из комнаты…
— Это ужас! — вскричала она, хлопнув дверью. — Он требует, чтоб я дала случай видеться ему с Софией.
— Видишь ли, мой друг? — сказал казначей, входя в комнату. — Не я ли тебе говорил?
— Очень рада, сударь, что свел дочку свою с вельможей; она годна на все руки! — вскричала казначейша.
Между тем больной что-то говорил вслух, слова: "а после приведи ко мне доктора, да как можно поскорей!" — громко раздались.
Казначей бросился к нему.
— Что угодно вашему высокопревосходительству? — произнес он тихо.
Больной, склонясь на подушки и смотря в потолок, продолжал:
— Слабость моя уменьшается…
— Слава богу, ваше высокопревосходительство! — сказал казначей, сложив руки и поклонившись. Больной продолжал:
— Силы подкрепляются какою-то надеждою… Конечно, Софья в безопасности. Ах, если бы исполнилось предчувствие! Всесильное существо! Какую принесу тебе благодарность, когда увижу в своих объятиях дражайшую Софью! Чу, я слышу ее голос!..
— Софья, Софья! — вскричал казначей, выбежав в спальню и схватив Софью за руку. — Ступай, поднеси его высокопревосходительству лекарство.
София, добренькая, скромненькая девушка с голубенькими глазками, на которых еще светились слезы от брани мачехи, втолкнутая отцом в комнату больного, остановилась и закрыла платком лицо.
— Я жив еще, любезная Софья! Жив еще! Не мучься! — вскричал больной, протягивая к ней руки. — В каком она исступлении! А, это от Любви ко мне!.. О, сердце мое раздирается болью и досадой!..
— Куда ты, Софья! — прошептал казначей, удержав дочь свою, которая хотела выбежать. — Извините, ваше высокопревосходительство, моя Софья немного застенчива.
— Не беспокойся, дражайшая! Мне оставлена жизнь… благодари провидение!.. Тьфу, дурак суфлер не подсказывает… Как бишь?..
— Батюшка! Пустите меня!.. — произнесла Софья, вырываясь из рук отца.
— Я жив, — продолжал больной, — и жив для того, что тебе это драгоценно…