– Я понял, – вздохнул Тавров.
Наступила пауза, и я немедленно ею воспользовался, поинтересовавшись:
– На входе я видел камеры наблюдения. Неужели мимо них так легко пронести уникальную книгу?
– Тут дело вот в чем, Ме… э-э… господин Булгарин. Доступ в помещение, где хранилась книга, имеет только господин Кавецкий. Ключи хранятся у него. Экспертиза замков показала, что следов, характерных для вскрытия замков отмычками или дубликатами ключа, не имеется. Отсюда под подозрение попали Русанов и Кавецкий: ведь Русанов вполне мог извлечь книгу и спрятать в сумку с фотоаппаратурой, когда остался один в помещении хранилища. На выходе его сумку охранник не проверил: это зафиксировано камерой видеонаблюдения.
– А господин Кавецкий? – возразил я. – Ведь его наверняка охрана не досматривает.
– Дело в том, – вежливо улыбнулся Стрельцов, – что летом господин Кавецкий приходил на работу без сумки или портфеля, одетый в безрукавку и летние брюки. И это зафиксировано видеозаписями. Спрятать в одежде рукопись он никак не мог, даже если бы удалил толстый кожаный переплет.
– Боже мой, боже мой! – разрыдался вдруг Кавецкий, обхватив голову руками. – Сорок лет беспорочной службы коту под хвост! Надо же мне такое на старости лет! Теперь меня отправят на пенсию, да… на пенсию. И поделом! Ничего подобного еще не случалось!
Стрельцов налил в стакан воды и, отпаивая всхлипывающего Кавецкого, принялся его утешать:
– Да будет вам, Вениамин Аркадьевич! Как будто раньше из библиотек ничего не воровали. Если помните, из питерской Российской национальной библиотеки однажды вынесли альбом «Птицы Америки» размером с хороший письменный стол!
– У нас в отделе никогда ничего подобного не было! – выкрикнул Кавецкий, расплескивая воду из стакана. – Как бы то ни было, моя репутация погублена, меня выгонят… Как жить мне теперь? Как?!
* * *
Когда мы вышли из Дома Пашкова и направились к станции метро «Боровицкая», Тавров сказал:
– Во всей этой истории есть один странный момент. Пока тетка Цветкова была жива-здорова, шкатулку с рукописью было украсть легче легкого. Но похоже на то, что неизвестный покупатель узнал о рукописи только тогда, когда ее обнаружил Цветков. Но Цветков заверил, что никому не говорил о своей находке. Не стыкуется!
– Предлагаете потрясти Цветкова? – спросил я.
– Потрясти? Если он действительно бывший разведчик ГРУ, то с ним наезды не пройдут, – покачал Тавров. – Если он что-то забыл, то сам вспомнит. Не думаю, чтобы такой человек мог проболтаться случайным знакомым или соседям. Надо бы проверить его близких родственников, друзей… Но этим пусть Стрельцов занимается! А вот нам хорошо бы провести обыск квартиры Русанова.