Послать вещь в заклад с кем-нибудь из слуг Анна Петровна стыдилась.
На Тиссонье рассчитывать было нельзя, так как он плохо говорил по-русски и не нашел бы даже дороги в ломбард.
Оставался один Орест.
Так как выбора не было, Анна Петровна остановилась на этом человеке. Он был вполне подходящим человеком, ему все можно было бы объяснить. А соображение, что Орест может пропить полученные деньги, даже не приходило в голову наивной Анне Петровне, убежденной, что не может найтись на свете человека, который решился бы растратить такую «святую сумму», как мысленно выразилась Анна Петровна.
Она позвала лакея и приказала попросить к себе «месье Ореста», если «они дома».
«Они» были дома и в изрядном подпитии, и лежали дома на диване, задрав ноги на стену.
Глава XLXIX
Выгодный оборот
Орест лежал у себя на диване, главным образом, конечно, потому, что не имел моравидисов, спросить которые не решался у Саши Николаича, ввиду его возвышенного настроения, когда того нельзя было беспокоить предметами материальными и низменными.
Кроме того, Орест был подавлен до некоторой степени событиями. Жизнь начинала развертываться вокруг него, точно сложный роман, полный хитросплетений, и, чем дальше, тем больше запутывались они.
«А ведь выходит так, — размышлял он, — что даже трезвому занятно!»
— Чего? — поднял он голову в ответ на появление в дверях лакея, явившегося звать его к Анне Петровне.
— Вас барыня просят! — угрюмо доложил лакей.
— Барыня?
Но лакей, исполнив то, что было приказано ему, повернулся и ушел, видимо, не желая входить в положение недоумевающего Ореста.
Последнему совсем не хотелось идти к барыне, но делать было нечего. Как тут не пойти, в самом деле?
Орест покосился на себя в зеркало; хохолок на макушке торчал, рожа была скверная с похмелья.
«Хоть бы полотеров нанять, что ли, чтобы мою рожу в порядок привести!» — подумал он, но, не сделав ничего для украшения внешности, как был, пошел к Анне Петровне.
После того как он побывал у княгини Сан-Мартино, Анна Петровна казалась ему уже не такой важной особой, как прежде.
Он вошел к ней, расшаркался и поскорее сел, потому что не помнил наверное, разорваны у него сзади брюки или нет.
Идя к Анне Петровне, он упустил из виду это обстоятельство, но теперь припомнил, и его взяло сомнение. Оттого-то он и терпеть не мог бывать в дамском обществе, что там требовалась такая щепетильность, что дворянину с разорванными брюками надо было краснеть.
— Месье Орест! — начала Анна Петровна. — У меня к вам есть просьба!..
Орест нацелил на нее взгляд так, будто хотел то ли попасть в нее бильярдным шаром, то ли опять попросить денег взаймы.