За окнами падал снег. Они свернули в другой коридор, с блестящим линолеумом, и прошли по нему до последней двери.
— Это здесь, — Рыжая толкнула дверь.
Палата была совсем маленькая. Три кровати заваленные грудами вещей. С полноценными свалками журналов, тетрадей, бумаги, кисточек и банок с краской. На стенах висели рисунки, в плетеной клетке прыгал зеленый попугайчик. Комната напоминала Хламовник и даже пахла, как Хламовник. Кузнечик наступил на апельсинную кожуру, и остановился, смущенный. С разбегу прыгнув на одну из кроватей, Рыжая сбросила тапочки, смела на пол мусор, и представила своего соседа.
— Смерть.
Красивый мальчик с битловской прической, улыбнулся и кивнул.
— Привет, — сказал он.
Кузнечик вздрогнул, услышав кличку. — Так ты тот самый…
Смерть опять кивнул, улыбаясь.
— Да садись же, — позвала Кузнечика Рыжая, спихивая с кровати очередную груду вещей. — Успеешь насмотреться.
Кузнечик сел рядом с ней. О соседе Рыжей он кое-что знал. Смерть был мальчиком, который никогда не покидал Могильника, и о котором воспитатели между собой говорили, что он не жилец. Смерть был лежачий. Он не ходил и не ездил в коляске. Он жил в Могильнике с незапамятных времен, и как Могильного жителя Кузнечик представлял его зеленоватым, похожим на покойника. Другим нельзя было представить человека, который «не жилец» уже много лет подряд. Но Смерть оказался маленьким и нежным, с глазами в поллица и длинными, как будто покрытыми лаком, темно-красными волосами. Пока Кузнечик его разглядывал, Рыжая собирала с одеяла карты.
— Поиграем? — спросила она. Они с Кузнечиком подсели к Смерти.
На час они стали гадалками, предсказав друг другу осуществление всех желаний и счастливое будущее. Потом карты полетели на пол, а Рыжая, задрав пижаму, показала Кузнечику татуировку у себя на животе. «Татуировка» была нарисована шариковой ручкой и успела размазаться, но можно было разобрать, что-то похожее на орла с человеческой головой.
— Кто это? — спросил Кузнечик.
— Не знаю, — сказала Рыжая. — Смерть считает, что гарпия. А вообще-то имелся в виду грифон. Как тебе?
— Могло быть хуже, — уклончиво ответил Кузнечик.
Рыжая вздохнула, подчищая размазанные чернила пальцем.
— Бывало и хуже, — призналась она. — В прошлые разы. Художник из меня, по правде говоря, никакой.
Они посидели молча. Смерть крутил на одеяле апельсин. Кузнечик подыскивал тему для разговора.
— А правда, что в Могильнике водятся привидения? — спросил он наконец.
Рыжая закатила глаза.
— Если ты про Белого, то никакое он не привидение. Обычный придурок. А вообще-то, конечно водятся. Только они не шляются по палатам и не бубнят всякую муть, как, небось, у вас в Хламовнике рассказывают.