И вдруг Вея слышит шепот из самых недр изуродованной планеты:
«Если желаешь другому смерти,
Как восторжествует жизнь?
Если вокруг тебя творится
Бесчинство, а тебе нет дела,
Откуда взяться герою?
Если хочешь один быть
Спокойным и сытым.
Как мир спасется?
Ни любви, ни веры,
Ни мечты, ни дружбы…
Так к чему все?»
Голос становится плотным и тяжелым, Вея падает навзничь, звук с силой врывается в уши, кажется еще немного и голова расколется от боли. Еще бы! Исполинская планета грозно говорит с девочкой, и бремя вины ей не по силам. «Убей меня!» — скулит несчастная. Планета молчит, как будто обдумывает ее просьбу. Но даже молчание бывшего Эдема тяжело. Непрерывным потоком льются слезы Веи, как будто возможно выплакать себе прощение.
И после долгого молчания усталая планета шепчет: «Спаси свой класс!»
Становится тихо, только кружится и оседает угольная пыль, потревоженная голосом Эдема.
Вея просыпается, ее лихорадит, щеки мокры от слез. «Чур меня, чур, это только сон, слава Богу! Привидится же такая мура!» Девочка успокаивается понемногу. Надо же, какая нелепица! «Спаси свой класс». С чего бы это? В новой школе у нее не сладились отношения с классом, и друзей нет. Выходит, что на подсознательном уровне ее это все-таки волнует? Ерунда, нет ей дела до школы вообще. Тем более, сейчас, когда есть о чем переживать и волноваться по-настоящему».
На ватных ногах я вхожу в кабинет директора.
— Смелее, молодой человек, — приторно покровительственным тоном торопит меня невысокий мужчина в синем с глухим воротом комбизе. Жестом он приглашает меня сесть. Я оборачиваюсь. Директор, привстав на цыпочки, выглядывает из-за моего плеча и заискивающе улыбается гостям. У меня тоже трясутся поджилки, но я храбрюсь.
— С кем имею честь? — немного отклоняюсь от любопытного дяди, который едва не сканирует меня носом.
— Служба гражданской разведки, Сержик Хобта, — усмехается сыщик одним уголком рта.
«Вот уж кого никогда не мечтал заинтересовать!» — проносится в голове.
— Садись, у нас с тобой небольшое интервью.
Слушаюсь и мысленно подбадриваю себя: «Смелее. Я чист. Мне просто нечего скрывать». В кресле директора сидит еще один сыщик, похожий на первого — приглаженный, с выверенной мимикой — и тоже не спускает с меня глаз. А спецодежда, наверняка, напичкана разными устройствами.
— Представься, — говорит Хобта, присев сбоку от меня на край стола.
— Егор. Егор Северьянов.
— Ты дружишь с Веей Арум?
— Ее фамилия Арум? — удивляюсь я — Едва ее знаю.
— Позавчера ты провел ночь у нее дома, — замечает сыщик, который сидит напротив. Я мысленно аплодирую его осведомленности.