В описываемых местах этот тип настолько живуч и неизбывен, что видоизменяется поразительно и разновидности его довольно многочисленны. Такими людьми живет и закрепляется община, они скрыты под разными обликами и известны под разными именами, но призвание и судьба их вся посвящена крестьянскому миру и вращается в сфере его интересов, у лучших представителей этого типа общественная служба доходит до самоотречения.
Священным почтением при жизни и "памятью с похвалами" по кончине своей воспользовались у народа те святые отшельники, которые в давние времена строения Русской земли уходили в непочатые леса для самоуглубления и молитвы и выходили из своих затворов на людскую помощь немедленно, лишь только объявлялась в том надобность. Тот же неустанный труд, услажденный неусыпной молитвой, приковывал внимание тех, которые в отчаянии от неудач и невзгод утратили всякую энергию и надежду и боялись потерять самую веру. Лишь только доходил слух о безмолвных и скрытых подвигах пустынника, любопытные и верующие шли к нему для поучения, за примерами и указаниями. Некоторые увлекались святою жизнью до того, что решались оставаться подражать ей, другие и большая часть начинала помогать трудом этим людям, изнывающим и изможденным от постоянных трудов и непрестанных молитв. Созидались в лесной глуши храмы, выстраивались кельи, сооружалась ограда, возрождалась пустынька, невдолге превращавшаяся в монастырь, посвящаемый на всем севере в честь Спаса, сохранявшего от бед трудных переселений по глухим лесам, и имени Николы-угодника, уберегавшего, по исконным народным верованиям, на пути плаваний по бурным озерам и неизвестным рекам. Основатель обители, при виде пришлых, приселявшихся к монастырской ограде свободным поселением — слободою, ходил к сильным мира в Новгород к посадникам и вечу или в Москву перед светлые очи царей и великих князей. Здесь обещанием молитв за усопших родителей и во искупление их душ от вечного мучения отшельники выхлопатывали себе грамоты на земли, "володети тою землею игумну и старцам вовеки, а поминаючи родителей наших да и детей наших и ставити им обед на такой-то день". Когда монастырские межи встречались и перепутывались с полосами земель людей вольных и из них завистливые к богатым монастырским угодьям не затруднялись измышлять и наносить монастырским слобожанам всякие обиды, увозя снопы и сено и угоняя скот, — основатели обителей и их наместники снова ходили к сильным мира. Отсюда они приносили несудимые грамоты, по силе которых ведал крестьян судом и расправой сам игумен с соборными старцами, а в преступлениях, исключая уголовных, никто монастырских крестьян судить не мог. Наиболее богомольные, по примеру Марфы Борецкой, знаменитой вдовы новгородского посадника, отписывали за монастырь свои волости со всеми угодьями: землею и водою, рыбными ловшцами, пожнями и лесами и лешими озерами. "А кто имеет наступатись на те земли или кто тех людей изобидит, и тому быти от нас в великой казни". За согласием на уступку в монастырскую пользу немеряных и неведомых земель у богатых князей и бояр не стояло дело. В жизни и делах слишком много было соблазнов и падений, чтобы понуждаться в умилостивлении бога. А именно на это и обрекли себя эти смиренные видом, нищие духом старцы, отрешившиеся от соблазнов и прелестей греховного мира, эти святые люди, пришедшие с жалобами и челобитьями и, при своей неизреченной скудости, со священною водою в восковых сосудах, с богородичным хлебцем и святыми иконами, вынесенными из дальних и глухих стран, с самых краев крещеного света. Когда просветитель лопарей, сын торжковского священника Трифон, пришел в Москву с ходатайством о помощи и содействии своим подвигам и подал челобитную царю Грозному на пути его в Благовещенский собор к обедне, царевич Федор Иванович столь был поражен видом монаха из таких дальних стран, что, войдя в особый придел храма, снял с себя богатую золотую верхнюю одежду и велел отдать ее страннику с тем, чтобы его милостыня предускорила всех прочих. Страхом и ужасом преисполнялось сердце и благоговейным восторгом наполнялась душа при представлении о тех великих трудах и святых подвигах, каким посвятили себя подвижники, обещавшие неустанные молитвы на целые годы у самых нетленных мощей прежде их благоугодивших богу и воссиявших теми же подвигами благочестия.