Такою натурою наделен был от природы один из земляков Крестининых и Фоминых, который точно так же погиб бы в печальном звании и положении недоразвившегося самоучки в ожидании какой-либо благоприятной случайности, если бы в этой натуре не было неудержимых порывов и решительности разорвать все препятствия и смело направиться к цели хотя бы на другой конец света. Энергия эта увенчала дальнейший успех его действий и в лице его высоко подняла значение русского простого человека, его ума и способностей, до тех пор признаваемых пригодными лишь на черные работы и мышечный труд. Для исполнения своего высокого призвания гениальный холмогорец Михайло Васильевич Ломоносов бежал с родины. Здесь в ревизских сказках, в графе о занятиях и роде жизни, числился он "в бегах", т. е. в неизвестной отлучке, даже и в то время, когда имя его как первого русского ученого известно было далеко за европейской нашей границей и плодотворная деятельность на пользу отчизны не знала устали и не находила конца и пределов в многообразных применениях и изобретениях.
На родине сведения о гениальном математике очень скудны. С величайшим трудом удалось товарищам по академии, Лепехину и Озерецковскому, доискаться до места его родины и вызнать несколько незначительных подробностей об его жизни в родной семье. Деревня Денисовка успела переименоваться в Болото, на месте дома Василия Дорофеева стоял дом дьячка. Не изменился лишь печальный вид его скудных родимых мест — неизменного острова, расположенного между рукавами Двины, с одной стороны в виду старинных Холмогор, откуда еще не переведена была епископская кафедра, и с другой — в виду Вавчуги, где в то время, когда рос Михаил Васильевич, находилась в полном разгаре деятельность Бажениных и еще жили свежими воспоминаниями о великом Преобразователе России. Скудная земля обязывала жителей отхожими промыслами, и в числе других и отца Ломоносова. Единственный сын его, Михайло, обязанный разделять труды семьи, тут получил первые уроки терпения и увидел первые примеры настойчивости в достижении целей и изобретательности. После домашней науки немудрено ему было добежать до Москвы в чужом китаечном полукафтане и с тремя рублями денег. Родина успела, однако ж, снабдить его всем, чем могла, в другом отношении: грамотность в среде населения была достаточно развита и тем более была обязательна для Ломоносова, что отец его придерживался раскола беспоповщины. Даровитого мальчика, обладавшего природною глубокою памятью, обучил и начаткам не иной кто, как той же Куростровской волости грамотный крестьянин Иван Шубной. Уже одной возможности читать книги достаточно было для шестнадцатилетнего Ломоносова, чтобы задумать неслыханное в тех местах дело — совершенно безраздельно посвятить всю свою жизнь обучению себя и науке. А так как на родине была только одна и то кое-какая школа для духовных, то и оставался прямой выход — покинуть родину и бежать в Москву по дороге, хорошо известной северным торговым и промышленным людям. Назад он на родину не возвратился: император Павел прислал в 1798 году указ, увольнявший семейство сестры Михаила Васильевича Головиной с потомством от подушного оклада и рекрутского набора "в уважение памяти и полезных знаний знаменитого профессора статского советника Ломоносова". Позднее (не в Холмогорах, а в Архангельске) поставлен был на гимназической площади памятник, но, к сожалению, классическая тога, лира и крылатый гений не достигают цели поучения и возбуждают в народе превратные понятия и забавные толкования.