Майор молча вернул мне красную книжечку и стал куда-то названивать.
– Двенадцатый кабинет, – наконец после нескольких звонков произнес он. – По лестнице на второй этаж и направо.
То, что я увидел в кабинете, на котором значился номер 12, меня озадачило. Там никак не мог находиться оперативник, которого я искал. Это был типичный кабинет начальника, роскошный, обставленный добротной мебелью. И человек, который восседал во главе письменного стола, тоже смотрелся начальником. Хорошо за пятьдесят, жесткие глаза, грузная фигура.
– Подполковник Стасов, Управление уголовного розыска, ГУВД Москвы, – представился я, пытаясь справиться с недоумением.
– Мне о вас не звонили, – сообщил мне хозяин кабинета, глядя куда-то в сторону.
Я с ужасом подумал, что не знаю, кто он, как его зовут, и вообще произошло какое-то недоразумение. На кителе я увидел полковничьи погоны, которые с равным успехом могли принадлежать и начальнику управления, и любому из его заместителей. Правда, вход в кабинет был из коридора, а не из приемной, и это позволяло надеяться, что я попал все-таки не к начальнику, а к кому-то из замов.
– Дежурный сказал, что я должен пройти в двенадцатый кабинет.
– Правильно. Но из Москвы о вас не звонили. Что вы хотите?
Тут я сообразил, что дежурный принял меня за сыщика, который приехал из Москвы в связи с убийством Ольги. Вероятно, поэтому он и направил меня к руководству, так сказать, представиться и доложиться по команде. А руководство, естественно, ни сном ни духом ни про какого сыщика и знать не знает.
– Товарищ полковник, я хотел бы встретиться с сотрудниками, которые занимаются убийством Ольги Доренко.
– Зачем? Кто вас уполномочил?
Вопрос мне не понравился. Где ты, прославленное милицейское братство! Где ты, воспетое в книгах и фильмах чувство локтя, дружеская помощь и своевременная поддержка! Полковник вел себя так, словно ему было глубоко наплевать на сам факт убийства актрисы и больше всего его заботит вопрос о том, чтобы в светлые ряды городских милиционеров не проник московский шпион с его грязным разлагающим влиянием.
– Меня никто не уполномочил. Но я могу оказаться полезным в расследовании убийства. Я хорошо знал потерпевшую.
– Кто вас прислал?
– Никто меня не присылал, я нахожусь в вашем городе на отдыхе, узнал об убийстве и пришел.
– Откуда вы узнали об убийстве?
Все это больше походило на допрос, словно я обманным путем пытаюсь втереться в процесс расследования, преследуя свои темные интересы.
– Мне сообщила моя жена, она работает на кинофестивале.
Я не стал упоминать о том, что жена – бывшая, потому что тогда пришлось бы долго объяснять ему про Лилю и про Ритины педагогические экзерсисы.