– Прошу вас, мисс Трейси, – сказал Вульф не допускающим возражений тоном. – Лучше, если меня не будут прерывать. Итак, чтобы перехватить мисс Трейси, когда она будет выходить, мисс Лэшер пробралась в коридор и спряталась там за упаковочными ящиками напротив двери в павильон Ракера и Дилла. Это было в половине четвертого или около того. Она пряталась там до половины пятого и наблюдала за дверью. Поэтому она должна была видеть все, что там происходило в течение того часа.
Было тихо. Только шуршал ершик, которым Теодор мыл горшки, и плескалась вода. Вульф попросил меня закрыть дверь. Я закрыл и вернулся на свое место рядом с В. Дж. Диллом.
– О'кей, – сухо сказал Кремер, – детали потом. И что же она видела?
– Она предпочитает не говорить. Теперь-то вы нам скажете, мисс Лэшер?
Роз только повела глазами.
– Рано или поздно скажете, – заявил Вульф. – Мистер Кремер позаботится об этом. Он умеет убеждать. А сейчас я расскажу, что вы видели, по крайней мере часть этого. Вы видели человека, который подошел к двери с тростью в руках. Он был осторожен, оглядывался и спешил. Вы видели также, как он открыл дверь и снова закрыл ее, потом наклонился и сделал что-то руками, а когда он ушел, то оставил трость на полу рукоятью в щели под дверью. Вы видели все это, не так ли?
Роз даже не смотрела на него.
– Прекрасно. Я не знаю, когда это произошло. Уверен, что между четырьмя и двадцатью минутами пятого. Может, около четырех. Следующий эпизод мне доподлинно известен. Двадцать минут пятого в коридоре появились трое мужчин. Они увидели трость и заговорили о ней. Один поднял ее, снял с рукояти зеленую веревку и вручил трость одному из своих спутников. Не уверен, заметили ли вы веревку. Конечно, вы не знали, что она только часть более длинной веревки, привязанной к спусковому крючку ружья, и что мужчина, подняв трость, дернул спуск, и ружье выстрелило в Гарри Гулда. Вы не знали тогда, кто эти люди, а теперь знаете. Мистер Гудвин поднял трость и передал ее мистеру Хьюитту. Третьим был я сам. – Он вручил обрывок веревки Кремеру.
Я был ошеломлен. Обычно в такие минуты я слежу за выражением лиц и непроизвольно вырывающимися возгласами, но на сей раз он меня сразил. Он был вроде в своем уме – со всем высокомерием Ниро Вульфа, плюющего на всех вокруг, – однако либо он был с приветом, либо я отказывался что то понимать Он не только выложил на стол все карты, но и объяснил, как собирается их проигрывать. В любом случае это означало, что плакали его орхидеи.
Я посмотрел на Хьюитта, ожидая, что тот будет отчасти удивлен, отчасти расстроен. Так оно и было. Хьюитт был бледен и старался скрыть волнение. Он не отрываясь смотрел на Вульфа и облизывал губы «Ага, – подумал я, – вот оно что. Но если так, боже мой…»