– Это не оправдания, – пробормотал Петер Зов.
– Нет? А что же тогда?
– Это факты. Я говорю правду.
– Ерунда. Отвяжи его, Буа.
Человек слева от говорившего отпустил веревку, повернулся к стене, отвязал обмотанную вокруг крюка цепь и стал постепенно отпускать ее, пока ноги Петера не коснулись пола.
– Отдохни немного, – сказал сидящий. – Я понимаю, что тебе приходится убеждать этого болвана Госпо Стритара, что ты работаешь на него, в равной степени, как тебе приходится доказывать мне, что ты служишь нам. Последнее гораздо сложнее, поскольку я отнюдь не дурак. Ты бы мог выполнить эту операцию без малейшего риска разбудить в нем подозрения, а ты вместо этого отправился по его заданию в Америку. И теперь у тебя хватает наглости заявиться сюда, да еще и потребовать денег! Вот, считай, мы с тобой и расплачиваемся. Если ты сумеешь удовлетворительно ответить на мои вопросы, то оплата придется тебе больше по вкусу.
– Я был вынужден ехать, – пролепетал Петер. – Я думал, что вы это одобрите.
– Врешь! Не такой же ты придурок. Эти враги прогресса, которые называют себя Духом Черной горы, они ведь борются вовсе не с нами, а с Белградом, и нам выгодно, чтобы они всыпали Белграду по первое число. Маловероятно, конечно, что им удастся сбросить Тито, хотя это сыграло бы нам на руку. Тогда бы вошли под барабанный бой и вмиг захватили бы власть. Нет, мы лишь прикидываемся, что настроены по отношению к Духу Черной горы враждебно, и ты это прекрасно понимаешь. Чем больше им помогает Америка, тем лучше для нас. Если бы этот лакей-лизоблюд Марко Вукчич, который нажил состояние на том, что кормил прожорливых американских империалистов, посылал бы им всего в десять раз больше, мы бы только выиграли. А что сделал ты? По призыву Белграда отправился в Америку и убил его.
Он взмахнул рукой и продолжил:
– Или ты рассчитывал, что мы не узнаем? Тогда ты еще более круглый болван, чем я думал. Вечером четвертого марта ты высадился в Гориции, на итальянском побережье, имея при себе бумаги на имя Вито Риццо, и отправился в Геную. Оттуда ты отплыл шестого марта на борту «Амилии», где устроился стюардом. «Амилия» прибыла в Нью-Йорк восемнадцатого марта. В тот же вечер ты сошел на берег, убил Марко Вукчича и уже к девяти вернулся на судно. Не знаю, с кем ты там еще встречался и помогал ли тебе кто-нибудь украсть машину, но это уже мелочи. До двадцать первого марта ты оставался на борту, а второго апреля сошел на берег в Генуе и в тот же вечер возвратился в Титоград. Я это все говорю, чтобы ты понял: от нас ничего не скроешь. Ничегошеньки.