Если говорить более терминологически, то ветер, или сила, служат в качестве оправы самому тонкому уму. Поскольку самый тонкий ум есть единственный фактор света и знания для самого себя, постольку он наряду с сопровождающей его силой и будет преобразовываться в ум и тело Будды. Этот ум превратится во всеведующее сознание – в ум Будды, помимо которого нет ничего иного, внешнего. Другими словами, Будда присущ природе, он не привнесен откуда-то извне.
Это верно, потому что самая сущность ума, его природа чистого света и знания не загрязнена осквернениями, их нет в сокровенной сердцевине ума. Даже когда у нас возникают страсти, самая сущность, или природа ума, продолжает оставаться чистым светом и знанием, именно в силу этого мы способны избавляться от страстей.
Удобно думать, что будды пяти линий преемств в нормальном виде пребывают среди нас теперь, также как мы говорим о трех телах Будды, находящихся среди нас в обычном состоянии. Но так не годится говорить о буддах – незапятнанных и просветленных, лишенных недостатков и обладающих всеми благими свойствами – как о пребывающих среди нас теперь. Если вы взбалтываете воду в пруду, она становится мутной от грязи, но ведь сама природа воды не грязна. Когда вы позволите воде успокоиться, грязь осядет, вернув воде чистоту.
Как удалить осквернения? Они не устранимы ни внешним действием, ни оставлением их как есть; они удаляются силой противодействия, медитативным противоядием. Чтобы понять сказанное, возьмем в качестве примера гнев. Любой гнев вызывается и омрачается лжепредставлениями. Когда мы сердимся на кого-то, с кем мы сравниваем то лицо? Какими он или она являются нашему уму? Как мы воспринимаем ту личность? По-видимому, она является нам самостоятельной и обладающей собственной силой, и мы воспринимаем ту личность как нечто действительно прочное и сильное. В то же время наши собственные ощущения кажутся нам столь же существенными.
И объект нашего гнева, и его субъект кажутся существующими конкретно, будто бы установленными в соответствии с их собственными характерами. Оба представляются вполне существующими по собственному праву. Но, как я уже ранее говорил, вещи не существуют в действительности столь особенным образом. Так как мы не в состоянии видеть отсутствие присущего существования, то наше понятие присущего существования, порождающее гнев, будет уменьшаться.
След наших понятий накладывается на добро и зло, не учитывая того, как оно есть в действительности. Будучи жаждущими или злящимися, мы воспринимаем объект ужасно манящим или плохим. Но после того, как мы хорошенько обдумаем наше переживание, становится смешно, что мы взирали на объект подобным образом, и тогда мы осознаем, что наши понятия были ложны. Такое возбужденное сознание не имеет настоящей поддержки. Ум, предпринявший аналитические изыскания в отношении присущего существования объекта, придет к отрицанию его присущего существования посредством достоверных доводов, и тогда этот вид сознания получит подлинное основание. Подобно дебатам в суде, одна точка зрения опирается на доводы и истину, а другая нет. Если свидетельств достаточно, то в таких дебатах правдивая точка зрения, в конце концов, побеждает другую, потому что она смогла выдержать испытание анализом.