Мутная река катила к морю свои ещё теплые воды. Но скоро зима. Подует холодный ветер, и временами будет даже выпадать снег. Снег в Шанхае — бедствие. При снегопаде бездомным спать на улицах и в подворотнях, на палубах сампанов и шаланд без одеял и теплой одежды небезопасно. Утром санитарные повозки подбирают десятки трупов.
Штурман внимательно осмотрел реку. Солнце заходило, скоро спускать флаг. На кладбище кораблей замерли удары молотов, рабочие садились в сампаны. Ниже по реке чернели неуклюжие корпуса «Эривани» и «Астрахани», за ними три китайских крейсера. Сильно дымят, видимо, собираются в поход. Куда и зачем? Опять какая-то авантюра.
Протрубили зорю, спустили флаг. Недолгие сумерки — и изгиб реки исчез во мраке. Переменилось течение, подул низовой бриз, спутник прилива. Один за другим мелькают мимо «Адмирала Завойко» черные паруса речных джонок, спешащих в деревни вверх по реке. Джонки идут порожняком. В них сельские купцы и их приказчики, привозившие продукты на шанхайские рынки. Возвращаются с выручкой, будут ползать по множеству каналов, скупать новые запасы и, когда джонка будет нагружена, снова понесутся по течению в большой ненасытный город. Всё, что вырастили и добыли трудолюбивые крестьяне: овощи, рыбу, мясо, зерно, — всё сожрет чрево Шанхая, переварит и отбросы выкинет в зловонные барки с одним веслом, одним или двумя гребцами. И поплывут они с приливом вверх по реке к тем же крестьянам, покупателям фекальных удобрений, которые продают в розницу, ведрами.
В полночь штурман сдал вахту старшему механику, выпил в одиночестве стакан чая и отправился спать. Но сон не шел. Мешали воспоминания, желание быть с Ниной Антоновной. Последнее время она стала какой-то задумчивой.
— Наша разлука неизбежна, Мишенька, — говорила она, — час её приближается. Сбивать тебя с твоей прямой дороги я не хочу. Если бы мне это удалось, я знаю, ты никогда не простил бы мне этого. Но ведь я тоже человек! Я должна решить, что я бужу делать, когда вас будут встречать с триумфом в вашем красном Владивостоке. Жить здесь по-прежнему я не смогу, нужна перемена обстановки. Вот я и думаю, кому бы продать бордингхаус и куда уехать?
Он уже начал засыпать, когда услышал через открытый иллюминатор какой-то возглас и вслед за ним резкую трель авральных звонков: боевая тревога! Беловеекий вскочил, все спали не раздеваясь, и побежал на палубу. Ещё на трапе он ощутил какой-то мягкий толчок и услышал крики на баке. «Ночью напали, мерзавцы!» — подумал он и через толпу вооруженных матросов протиснулся к брашпилю. Там уже был командир.