— Может и не выгресть, Александр Семенович. Да и переходить бар в отлив — безумие: катер обязательно зальет.
— И он утонет?
— Нет, зачем же. Катер спасательный, он непотопляем. Но после такого купания кое-кого можно и недосчитаться.
— Да, здесь нужны прочные закрытые катера с сильными машинами, — вмешался инспектор рыбнадзора, — на открытом катере, как ваш, переходить бар всегда опасно: можно сбиться с фарватера, и тогда конец… Смотрите, сколько здесь нерп. Они жрут не только рыбу…
Когда все вылезли на деревянную пристань, Беловеский тщательно осмотрел корпус катера. Не обнаружив повреждений, он сказал старшине:
— Посмотрю городок, поищу знакомых. Обратно пойдем вечером, когда начнется прилив.
— Товарищ штурман, а нам как? Можно тоже отлучиться? — спросили матросы.
— Можно. Только чтобы на катере всё время был дневальный. Слышите, Орлов? За это вы отвечаете!
— Не сомневайтесь, товарищ штурман. Пусть идут. Я здесь останусь с Губановым, — кивнул старшина на моториста. — Надо для команды свежей рыбой запастись.
Два матроса, Казаков и Шейнин, пошли по тропинке, кравшейся среди кустов тальника, вслед за разбитным парнем в замшевой куртке и высоких канадских мокасинах на шнурках. Их новый знакомый обещал показать город и познакомить с товарищами, два года назад приехавшими сюда из Сибири. Все они в восторге от Камчатки. Скалистые горы, вечный снег, ледники и вулканы. Зеркальная гладь озер, подпруженных потоками застывшей лавы. В многочисленных теплых ключах без огня можно варить яйца и картошку. На зазубренных хребтах маячат снежные бараны, несущиеся вниз порожистые реки изобилуют крупной форелью. А растительность какая! По долинам густые заросли шеломайника, рядом леса каменной березы, а вверх по склонам сопок — непроходимый вечнозеленый ковер кедрового стланика. А звери! И медведи, и песец, и чернобурка, и соболь, и выдра… Всё, что только душа желает. Свободная жизнь, свободная торговля. Власти, по существу, нет. Никто не мешает носить оружие, охотиться, жить в свое удовольствие. Казаков слушал краснобая с восторженным вниманием, Шейнин — с недоверчивой улыбкой.
Солнце золотило струи быстрой широкой реки. Сверкая серебром чешуи, на стрежне плескалась рыба. Спасаясь от хищников, рыбная мелочь прыскала во все стороны. Местами на прибрежной гальке белели выброшенные течением тушки. Около них суетились чайки, наедаясь досыта без хлопот.
— Эх, и ловить тут рыбку не нужно: сама на берег лезет! — удивился Казаков.
— Это, ребята, ещё что! Вот скоро нерест будет. Тогда в реках полным полно и кеты, и горбуши, и кижуча. Валом прет, на брюхе ползет, через камни прыгает, — пояснил разбитной парень, бодро шагавший впереди.