— Будем называть ее Рыжик, — сказала Сайла. — Я просто потрясена. Лошадь — это такой дорогой подарок.
Нила подождала, пока она вскочит в седло, а потом продолжила:
— У нашего племени — тысячи лошадей. У каждого их по меньшей мере пять, даже у детей, которые еще не могут сами взобраться на коня. По нашим законам, у каждого семейного шатра должны быть привязаны лошади, на каждого члена семьи старше пяти лет, объезженные, конечно. Как же можно без них обойтись? — С гримаской она показала на сапоги Сайлы. — Тебе не нужны больше шпоры. Мы никогда ими не пользуемся.
— Кажется, вас было бы лучше назвать Людьми Лошади. Единственные собаки, которых я видела, — у Гэна.
— Собаки — это спутники, — объяснила Нила, — их растят для охоты и борьбы в помощь ночным дозорным. Они — надежная защита своих владельцев, и собак выпускают из лагеря только в случае необходимости. Лошадьми торгуют, хотя военную лошадь продавать запрещается. Собак не продают никогда.
Сайла скоро поняла, что их поездка была не столь бесцельна, как говорила Нила. Они все дальше забирались на территорию ее родного Южного клана.
Поведение людей заметно изменилось. Нилу любили в Северном клане; люди улыбались и приветливо махали ей. Но в родном клане отношение к ней несколько отличалось, и сначала Сайла не могла понять чем, пока на ум не пришло давнее впечатление — поездка одного из сыновей Алтанара через ярмарку. Там были те же теплые поздравления, но с тенью опасения. Не конкретного человека — кажется, этот сын был восьмым на пути к трону и не имел никакого влияния, — на людей давил сам факт, что рядом кто-то, имеющий отношение к необъятной власти.
Это наблюдение помогло ей понять ситуацию лучше, чем слова. Люди принимали Нилу как принцессу. Из этого неизбежно следовало, что они видели в ее отце «короля».
Сайла подумала о том, как скоро это намерение воплотится в жизнь. И как именно это будет происходить.
Задумавшись, она чуть не пропустила момент, когда Нила натянула поводья, останавливаясь перед особенно большим шатром. Вся его передняя часть была открыта, чтобы внутрь попадало как можно больше дневного света и свежего воздуха. Немного в стороне стояла длинная печь, высотой примерно в пять футов, растопленная и издающая ровный басовитый гул. Кроме странного шума, внимание невольно привлекала передняя глиняная стена печи, изображавшая рычащее лицо. Заслонка закрывала отверстие рта, а меньшие — небольшие отверстия для «глаз». Пока они разглядывали печь, коренастый мускулистый человек, одетый только в кожаные штаны, выдернул меньшую пробку, чтобы взглянуть в раскаленное нутро. Подняв глаза, он увидел всадниц и усмехнулся.