Она что-то провизжала — пронзительно, тонко, нечленораздельно.
— Что?
— Горы!
— И что же горы?
— Он делает привал… по другую сторону… Боже милостивый… набирается сил. Медитирует, понятно? О… я… я…
Внезапно вся эта огромная гора мяса напряглась, устремилась вперед и вверх, и все же стрелок был осторожен и не позволил укромной плоти женщины коснуться себя.
Тогда Сильвия словно бы лишилась сил, поникла, съежилась и, уронив руки в колени, разрыдалась.
— Итак, — сказал стрелок, поднимаясь, — демона мы обслужили, а?
— Убирайся. Ты убил дитя. Убирайся. Убирайся вон.
У двери он остановился и оглянулся.
— Нет ребенка, — коротко обронил он. — Ни ангела, ни демона.
— Оставь меня.
Он подчинился.
К тому времени, как стрелок прибыл к конюшне Кеннерли, на северном горизонте сгустилась странная мгла, и он понял, что это пыль. Воздух над Таллом был по-прежнему совершенно тих.
Кеннерли поджидал его на засыпанных сенной трухой подмостках, которыми служил пол сарая.
— Отбываете? — Он униженно усмехнулся.
— Да.
— Но не перед бурей же?
— Впереди нее.
— Ветер летит быстрей, чем мул везет человека. И на открытом месте может убить.
— Мул мне будет нужен прямо сейчас, — просто сказал стрелок.
— Само собой. — Но Кеннерли не уходил: раздвинув губы в подобострастной, полной ненависти улыбке, он не двигался с места, будто соображал, что бы еще сказать, а его взгляд метнулся куда-то вверх, за плечо стрелка.
Стрелок отступил в сторону, одновременно обернувшись, и тяжелое полено, которое держала девушка по имени Суби, просвистело в воздухе, задев только локоть. Размахнулась Суби так сильно, что не удержала деревяшку, и та загремела на пол. С опасной высоты сеновала легкими тенями сорвались ласточки.
Девушка тупо, по-коровьи смотрела на него. Из-под застиранной рубахи выпирало перезрелое великолепие грудей. Большой палец медленно, будто во сне, искал прибежища во рту.
Стрелок снова повернулся к Кеннерли. Кеннерли стоял — рот до ушей. Кожа приобрела восковую желтизну. Глаза бегали.
— Я… — начал он шепотом, с трудом ворочая языком в заполнившей рот густой слюне, и не сумел продолжить.
— Мул, — негромко напомнил стрелок.
— Конечно, конечно, само собой, — зашептал Кеннерли. Теперь в его ухмылке сквозил оттенок недоверия. Шаркая ногами, он отправился за мулом.
Стрелок отошел туда, откуда можно было следить за Кеннерли. Конюх вернулся с мулом и подал стрелку поводья.
— Иди, займись сестрой, — сказал он Суби.
Суби вскинула голову и не двинулась с места.
Стрелок ушел, а они стояли и пристально смотрели друг на друга: Кеннерли — с болезненной усмешкой, Суби — с немым бессловесным вызовом. Зной за стенами сарая по-прежнему напоминал кузнечный молот.