— Чумаков грабить? Врешь! Сейчас, вражий сын, полезай в казну, плати за обиды! Давай сто рублей! Ну!
— Бороду-то отпусти, милостивец! — взволновался воевода.
— Оборвать бы ее тебе!
Разин разжал руку. Воевода, дрожа от страха, подошел к укладке и, шепча молитвы, вынул оттуда мешок с деньгами.
— Вот тебе, атаман! — промолвил он, дрожа от страха.
— То-то! — с усмешкой сказал Разин, беря мешок, и, сжав кулак, грозно прибавил: — Смотри ж ты, воевода! Если услышу я, что ты будешь обирать и теснить чумаков наших, что за солью приедут, да отнимать у них пищали и коней, да с дуги деньги брать — я тебя живого не оставлю! Слышишь?
— Слышу, милостивец! — еле живой от страха пробормотал воевода.
Разин вышел и отдал мешок казакам.
— Поделите каждый по обиде своей! — сказал он чумакам.
— Спасибо тебе, батько!
— Не на чем!..
Плохово вылез из-под лавки и встряхнул полуживого воеводу:
— Боярин, где бы схорониться, пока эти черти не уедут?
Боярин растерянно оглянулся:
— Вот и негде. Везде сыщут! Свои выдадут.
— Запремся тогда!
— Вот это дело!
Они позвали к себе на оборону десяток стрельцов и крепко заперли дубовые ворота и двери приказной избы.
Разин, еще кипя гневом, возвращался на струг, когда к нему подбежали его молодцы.
— Смилуйся, батько! — загалдели они. — Что ж это за напасть! Слышь, воевода велел по кружалам вдвадорога вино продавать. Можно нам без вина разве?!
— А-а! — заревел не своим голосом Стенька. — Бей кружалы, молодчики! Идем в приказ! Ну уж я его!
Запертые ворота довели его до бешенства.
— Бей! Ломай! — кричал он, хмелея от крика. Огромным бревном выбили ворота, потом двери избы, но воевода и Плохово успели скрыться.
— Убью! Зарежу! — рычал Стенька и, обнажив саблю, метался по городу.
— Откройте тюрьму, братики, — решил он наконец в злобе, — пусть за нас колоднички расплатятся.
А тем временем казаки разбили кружалы, выкатили бочки — и началось пьянство. Ярыжки тотчас пристали к ним; колодники с ревом побежали по городу, и жители в ужасе заперлись в своих домах.
Уньковский и Плохово засыпали себя навозом и лежали там ни живы ни мертвы от страха.
"Вот тебе и царю повинился!" — в паническом страхе думал Плохово и читал молитвы…
Почти ночью вернулся пьяный Разин на свой струг, и за ним тянулась ватага.
— Атаман, а атаман, — сказал ему Ванька Хохлов, — ты не сердись!
— А што?
— Наши пошалили малость!
— А што?
— Да вишь, две кошмы верхом шли. Наши-то пошарпали их. Слышь, сотника взяли, с царской грамотой. Его повесили, грамоту в воду бросили.
— Айда! — весело ответил Стенька. — Люблю! Сорвалось у них, да что ж, коли воеводы сами задирничают…