Тут к нему подошел другой скоморох, неся в одной руке лукошко с битыми черепками, а в другой свернутый лист лопуха на манер челобитной, рядом с ним шел еще якобы челобитчик.
— Милостивец! — завыли они. — Не побрезгуй нашим добром. Рассуди неправедно!
— Кажите, что в лукошках, а тогда и суд будет! — сказал скоморох-воевода. В это время ему на плечи вскочил еще скоморох и начал тузить его, приговаривая:
— Ох, боярин! Ох, воевода! Любо тебе кочевряжиться, любо людей забижать, с нищего поминки брать! Повози-ка теперь нас, голытьбу, на своих плечах!
— Бей, колоти! В воду его! — закричали остальные скоморохи и бросились тузить мнимого воеводу.
— Го-го-го! — загоготала толпа. — Так его, толстопузого! В воду!
Василий понял смысл представления и только покачал головою. В это время скоморохи начали новое; они прутьями стали гонять из стороны в сторону толстяка с непомерной величины уродливым брюхом и кричали:
— Поглядите, добрые люди, как холопы из своих господ жир вытряхивают!
Толпа хохотала до слез, а потом скоморохи все заплясали и, хлопая в ладоши, стали выкрикивать: Ребятушки, праздник! Праздник! У батюшки праздник! Праздник! На матушке-Волге праздник! Сходися, голытьба, на праздник! Готовьтесь, бояре, на праздник!
Вдруг со стороны раздались крики: — Пристав идет!
Скоморохи вмиг подобрали свои хари, инструменты и скрылись.
В горницу действительно вошел пристав в зеленом кафтане со шнурами, с толстой палкою в сопровождении трех стрельцов.
— Что за действа? — закричал он на целовальника, который спокойно стоял у бочки. — Опять скоморохи были? Где воры? Лови их!
— Какие воры? Очнись! Приходили люди в царев кабак, честные люди, а ты — воры! — ответил спокойно целовальник.
— Воры-то по приказам сидят! — крикнул кто-то из толпы. Пристав обернулся. Толстое лицо его налилось кровью. Он застучал палкою и заорал:
— Кто крикнул? Схватить его!
— Кого схватить-то? — сказал равнодушно один из стрельцов.
— А тебе за скоморохов ужо будет! — погрозил пристав целовальнику. Тот передернул плечами.
— Мне за что? Скомороха не будет, народ из кабака уйдет, царской казне недобор будет!
— Знаешь, что в указе сказано?
— Это вам про то ведать. Мое дело водкой торговать…
— Верно, Ермилыч! — раздались одобрительные голоса.
Пристав грозно оглянулся и постучал палкою.
— Ужо вам, ослушники! — сказал он и вышел из кружала. Вслед ему раздался хохот.
Когда прошли шум и волнение, Василий оглянулся вокруг и, увидев дьячка, прямо подошел к нему.
— Грамотен? — спросил он. Дьячок поднял маленькие, красные, безбровые глазки, шмыгнул толстым сизым носом и ответил: