— Ах ты, сука, сатанинское отродье…
— Полиция уже в пути.
— Ты умрешь!
Он сделал шаг назад.
— Не двигайся!
— Ты не выстрелишь.
Я передернула затвор дробовика:
— Выстрелю.
— Нет. — Он отступил еще на шаг. — Теперь взгляни почему.
И тут я увидела свою ошибку. Отступив, Пэкстон укрылся за Люком, оказавшимся на линии огня. Попытавшись найти более выгодную позицию, я сместилась к краю дивана. Пэкстон, вовремя сориентировавшись, подхватил Люка на руки. Держа ребенка перед собой, как щит, он начал медленно отходить к двери.
Затем, вытащив из кармана небольшую, величиной с ладонь, рацию, Пэкстон скомандовал в микрофон:
— Подгони машину. — И снова попятился к двери. — Курт, вставай.
Смоллек приподнялся на колени. Возле дома послышался шум двигателя, и я увидела свет фар. Обернувшись через плечо, Люк бросил на меня взгляд, полный ужаса.
— Трус! — громко сказала я. — Прятаться за ребенка… Какой ты, на хрен, солдат?!
Со связанными руками Табита кое-как смогла встать. Сцепив две руки, она замахнулась на Пэкстона, но тот легко уклонился и, ударив Табиту в лицо, заставил ее опуститься на колени.
— Сейчас не время для глупостей, — сказал он, обращаясь к Табите. — Мальчик у меня. Ты идешь?
Ружье оттягивало мне руки. Возможно, я могла бы выстрелить, если бы в игру не вступил Смоллек.
Словно прочитав мои мысли, Пэкстон приказал:
— Курт, разберись с Делани.
Смоллек поднялся на ноги. Переведи я ствол с Пэкстона на него — понятно, что в следующую секунду Айс вместе с Люком окажется за дверью. Я не стала менять цель, вместо этого крикнув Смоллеку:
— Хочешь сдохнуть?
Сквозь входную дверь ярко светили фары. Смоллек в растерянности смотрел на залитый краской пол. Я поняла: он ищет свой пистолет.
— Взять ее, Курт! — скомандовал Пэкстон.
Беспомощно стоять с дробовиком двенадцатого калибра в руках: ни в одном из кошмаров такое просто не могло привидеться. Тем не менее я стояла, в отчаянии наблюдая, как в свете фар Пэкстон исчезает за дверью. На ноги поднялась и Табита. Замерев на какое-то мгновение, она посмотрела на меня. Ее фигуру освещал свет фар. Глаза Табиты горели, она была бледной, как привидение. Наконец Табита вышла вслед за Пэкстоном.
Смоллек развернулся, и я направила ствол на него. Сердце застучало тяжелым молотом. Надеясь, что Бог простит, я нажала на спуск.
Выстрела не последовало.
Смоллек бросился на меня. Я опять нажала на спуск, и опять ничего. Врезавшись, Смоллек сбил меня на пол и неистово рухнул сверху, ударив локтями и обдав острым запахом пота. Описав дугу, фары исчезли, и комната погрузилась в сумрак. Вдали я услышала истошный голос полицейской сирены.