— По-моему, «нарушать покой» — это больше по вашей части, преподобный пастор Вайоминг.
Пастор внимательно посмотрел на костыли.
— Вид немощи всегда лишает покоя. — Джесси даже не двинулся с места, но я дернулась, словно от боли. — Эти юные девушки исполнены силы, угодной Господу. Их сила — знак добродетели и чистоты. Что касается человеческой слабости, то слабость — это всегда знак разложения, наказывающего нашу греховность.
Джесси перенес вес тела на другую ногу. Он был выше, чем Вайоминг, — шесть футов и примерно один дюйм, поэтому смотрел на собеседника сверху вниз.
— Наверное, когда привык издеваться над трупами у похоронных контор, живые цели кажутся более страшными.
— Если сеять разложение в умах, получишь разложение во плоти. И оно пойдет дальше. Что бы вы ни сделали, вам предстоит раскаяться. Если только не хотите оказаться в аду.
— Я был там и сделал так и получил это инвалидное кресло.
К нам во двор вышла Табита, держа на подносе лоток со льдом и высокие стаканы с холодным чаем. На подносе лежали крекеры, украшенные крестиками из сыра.
— Вот, пожалуйста, — проговорила она робко, будто желая всем угодить. — Пастор Пит?
Обернувшись, Вайоминг заметил поднос:
— Что это?
Табита протянула угощение его преподобию. Замотав головой, тот с отвращением произнес:
— Убери прочь!
И отпихнул поднос, который тут же перевернулся. В траву полетели и крекеры, и стаканы, облившие Табиту чаем. Все озадаченно стояли, молча и не двигаясь с места, лишь мелодия продолжала нестись из музыкального «ящика» Шилох, громко раздаваясь в горном воздухе.
Вайоминг приказал:
— Убери это!
С пятнами на щеках, едва дыша, Табита бросилась на колени, собирая осколки.
Я сказала:
— Джесси, едем отсюда.
Внезапно со стороны дома послышался голос:
— Питер! Питер Вайоминг!
В проеме сдвижной двери показалась голубая ковбойская шляпа. Играя желваками, пастор вытер лоб тыльной стороной ладони. Шенил позвала еще раз. Раздувая ноздри, с побелевшими от ярости губами, он пошел к дому, бормоча себе под нос:
— Разложение. Разложение нарастает. — Вдруг, обернувшись, он крикнул, обращаясь к Джесси: — Разложение! Хочешь доказательств? Вспомни англичанина Стивена Хокинга. Ученый, понимаешь ли… Он заплатил за это!
Развернувшись на одном костыле, Джесси заковылял через лужайку. Табита стояла молча и ничего не ответила, когда я негромко с ней попрощалась.
Обогнув дом, мы увидели голубой пикап, припаркованный рядом с моим джипом. Через выходившее на площадку перед домом окно можно было наблюдать, как Шенил расхаживает вокруг Вайоминга и что-то говорит, сопровождая слова жестами. На крыльце стоял мелкий хулиган «Оставшихся» Курт Смоллек, рябой и стриженый, скрестив руки на груди, как настоящий вышибала.