— Смотри-ка, — воскликнула она, — у тебя окно полностью открыто! И сумка прямо под окном! Ты с ума сошла! Так не только сумки, но и машины потом не найдешь!
— Ты права, — согласилась та, закрывая окно, а потом и дверцу, и прижимая к боку сумку. — Странно, я была уверена, что закрыла его. Уж сумку-то точно закрывала, это я хорошо помню!
Она проверила содержимое и вздохнула с облегчением:
— Слава Богу, кошелек на месте и деньги целы, карточки и права тоже. Какая-то я совсем рассеянная стала, косметичку тоже не закрыла, все вывалилось, куча-мала…
Наконец, она привела вещи в порядок, и они обе ушли туда, откуда доносились музыка и шум.
Фредерик перевел дыхание. Вид обеих женщин потряс его. У него даже мелькнула мысль, что дамы второпях забыли одеться. "Неужели теперь выходят на улицу в таком виде? — думал он, не сводя глаз с приближающейся Абигайль. — Но, глядя друг на друга, они не могли не заметить, что не одеты! Конечно, сегодня очень теплая ночь, даже душновато. Но все-таки!..
— Вы видели, — обратился он к Абигайль, — как одеты эти дамы?
— Нет, — ответила та, — я ничего не разглядела из-за этого фургона, он закрыл мне всю улицу, а я боялась пошевелиться и поддаться соблазну. А что? Они одеты лучше, чем я?
— Э-э, — он не нашелся, что ответить. — В любом случае нам не следует там появляться, по крайней мере, в человеческом облике. Мы сразу же обратим на себя внимание.
— Тогда летим!
"Она же так любит, чтобы на нее обращали внимание! И она командует мною", — подумал Фредерик, а вслух сказал:
— Только без эксцентричных выходок!
— Да! Да!
И они полетели.
Каково же было удивление обоих, когда на заполненной народом ярко освещенной площади они обнаружили довольно большое число людей, одетых примерно так же, как и они, и даже в наряды еще более старинные: мужчины — в расшитых камзолах и широкополых шляпах с перьями, а дамы — в смело декольтированных платьях с кринолинами и белых башнях на головах. Надпись на большом щите возле здания Городского управления развеяла остатки сомнений: маскарад под названием "Бал в Замке", проводимый по случаю Дня Замка, объявлял конкурс старинных костюмов и приз за лучший и наиболее достоверный.
Первой вновь приняла человеческий облик Абигайль. Фредерику ничего не оставалось, как поступить так же.
— Вот видите! — услышал он ее восторженный шепот. — А Вы говорили! Конечно, на нас обратят внимание, потому что наши костюмы окажутся наиболее достоверными и соответствующими эпохе.
— Я не считаю Вашу идею благоразумной.
— О, ну пожалуйста! Не делайте такое лицо, как мой муж, упокой, хм, его душу! Клянусь Вам, я никого не обижу!