— Господам-то что, — услышал он женский голос. Его обладательница, по виду небогатая горожанка, выбирала глиняный горшок у гончара, и Фредерик невольно задержался рядом с гончарным товаром, делая вид, что тоже интересуется. — Господам-то лишь бы балы да праздники с танцами, готовы продать что угодно кому угодно. Моя племянница служит в одном богатом доме, так говорит, там все довольны: теперь, мол, будут балы да маскарады с фейерверками! А о другом не думают. Ехали бы за балами в Вену, раз им так балов хочется. A Кронверк — не для балов.
— Эх, эх, — кряхтел гончар, сокрушаясь. — И не говори, кума! Что за Князь такой? Хоть бы показался добрым людям!..
— Извините, — обратился к ним Фредерик, задавая вопрос, на который уже знал ответ. — Я человек приезжий. Почему все столь недовольны? Ведь замок рушится без хозяина.
Гончар и его покупательница, выбравшая наконец большую крынку для молока, уставились на него, переглянулись, и гончар ответил:
— А как же, господин, ясное дело, рушится. Любое жилье рушится, если в нем долго не живут, хоть дворец, хоть самая распоследняя хижина. А только все одно замок продавать нельзя. Сдали бы в аренду с условием, что пока наследник не объявится, пусть бы хоть и на сто лет! Аренда — не продажа. Или подписку объявили бы — на ремонт и поддержание. И стражу бы выставили! А то ведь растащили все почти добро, разграбили! Хозяин в отлучке — значит, ничье? Можно себе забрать? Э-эх! А хозяин-то объявится, вот попомните, господин, что верно говорил горшечник, — появится законный хозяин!..
— Я уже слышал подобные утверждения, — согласился с ним Фредерик. — Но, знаете, никто особо не бережет арендованное жилье, и уж тем более сомнительно, что озаботится столь дорогостоящим ремонтом. Прошло столько лет! Неужели не искали наследников?
Гончар пожал плечами:
— А Бог его знает! О таких делах нам неведомо. Мы тут вот: кто яблоки растит, кто горшки лепит. А о таких мудрых делах господам адвокатам надо бы думать. Они умные, в университетах учились, вот и придумали бы чего, вместо того, чтобы продавать.
Похожий на зажиточного крестьянина седоусый пожилой мужик подошел и стал присматриваться к горшкам. Он тоже не удержался и вступил в разговор:
— А может, и искали: того, кто больше заплатит. А теперь только и разговоров, что жди беды. Вон, глянь-ка, господин, кум-то мой как бойко чеснок распродает, уж два раза цену повышал, а все одно торговля идет.
— Что же, никто не протестовал?
Ответом были грустные усмешки:
— Кто же нас послушает? Посылали к священнику делегацию, мол, повлияйте, отче, объясните! Развел руками: объяснял уж, говорил, да без толку. А повлиять не могу — дела, мол, мирские. Эх, эх! Послал, говорит, петицию епископу, а что толку? Бог высоко, царь далеко, и рука руку моет…