"Невероятно! Невероятно! — думал Фредерик, выбираясь с рынка. — Население округи испугано, недовольно, запасается чесноком, а кто-то радуется будущим балам! Хм, да ведь я сам же принял приглашение! Интересно, этот князь все свои балы намерен проводить подобным образом — приглашая приезжих в качестве ужина? Но ведь их же все равно хватятся! Вещи оставлены, за номера не заплачено, лошади не затребованы…"
Пересекая площадь, он увидел, как к подъезду нотариальной конторы подкатила гостиничная коляска, из нее вышла молодая женщина и скрылась за дверью. Фредерик узнал ее: та самая баронесса В. Кр., наследница умершей несколько лет назад старухи. "Интересно, граф предупредил о грозящей ей опасности или не стал тревожить ее покой? Я так и не спросил его, чем кончился его визит к ней. Или же он с ней и не встречался? Тогда она не знает… Разумеется, она не англичанка, она откуда-то с юга…"
Он решил пройти к гостинице по узкой пустынной улочке, но дорогу ему преградила цыганка — немолодая и некрасивая, с выводком чумазых оборванных ребятишек мал мала меньше:
— Эй, молодой красивый господин, позолоти ручку, всю правду скажу, ничего не утаю!..
Как большинство людей, Фредерик сторонился цыган, побаивался их "дурного глаза", опасался воровитости и признавал их только в ресторанах — цыганские оркестры нравились ему, плач цыганской скрипки, звон бубна в руках танцовщиц — всегда молодых, стройных и красивых — воспринимались не только им одним как пикантная приправа к изысканным блюдам. Но тут словно что-то толкнуло его:
— Денег осталась жалкая мелочь, вот яблоки могу отдать детям.
— Ай, хоть и мелочь, да яблочки хороши! Дай погадаю тебе, что было, что будет, чем сердце успокоится…
— Скажи, что будет со мной завтра, а более ничего не надобно.
Она взяла его левую ладонь своей темной рукой, взглянула на линии — и тень пробежала по ее лицу, сразу же посмотрела на правую руку — и словно окаменела на миг, глаза ее расширились и она отбросила от себя его руку, словно обожглась.
— Что такое?
Но цыганка уже не слушала его: лопоча что-то на своем гортанном языке, она отобрала у детей яблоки, сложила их, некоторые уже надкушенные, обратно в кулек и всучила в руки растерянному Фредерику.
— Грех с тебя и плату брать! — и заторопилась уходить, подгоняя ребятишек, тоже притихших.
— Что же? — воскликнул он ей вслед. — Столь ужасно мое завтра?
Но та лишь отмахнулась, не оборачиваясь, и буркнула так тихо, что он едва расслышал:
— Не будет у тебя завтра!..
"Что за беда? — думал молодой человек по пути в гостиницу; яблоки он оставил прямо там, на улице. — Что значит "не будет завтра"? Куда же оно денется? Или это значит, что я погибну? Ну, это вряд ли! Ведь я никуда не буду выходить сегодня вечером, закроюсь в номере…"