На их долю выпало самое трудное - создать в уме своем то, чего еще никогда не было. Ибо мысль человеческая обходится вещами уже известными, лишь соответственно их сопоставляя, из чего и создает новые сочетания и сооружения.
О силе воображения этих людей рассказать никто не сумел, потому что не мог, даже они сами не в состоянии были бы сказать что-либо об этом, ибо высказались уже достаточно обстоятельно деянием своим - мостом.
Человек живет для того, чтобы подняться на высочайшую вершину вдохновения в своем деле, изведать восторг от величия духа. Каждый бывает великим хотя бы раз в жизни. Только неодинаково это величие, и значение его тоже неодинаково - от величайшей пользы и до преступления включительно. О преступлении умолчим, речь будет идти здесь о людях полезных, счет же им открывается теми загадочно-безымянными, которые воздвигли Первомост через Днепр возле Киева не столько во славу свою и княжью (записанную на пергаменах), сколько во славу земли своей.
Издавна существовал такой обычай, что человек словно бы умирает в своей работе, отдавая ей свою душу и умение, как зерно, брошенное в землю темную, теплую и влажную, погибает, из гибели своей произрастая зельем. Так случилось и с первомостовиками киевскими. Вместе с завершенным великим Мостом умерло их умение, потому что не было больше потребности ставить еще один такой мост: ведь Днепр лишь один и Киев один, - следовательно, один такой мост и был нужен. А когда умирает в человеке умение, и человек умирает тоже, вот так и исчезли бесследно те великие строители, не создав больше ничего похожего на этот мост.
Кое-кто из них оставил потомков, уже только для защиты Моста, для его охраны, для жизни возле него, на нем и с ним, но о потомках, то есть о мостищанах, речь будет идти здесь еще довольно подробно и обстоятельно, а теперь нужно сказать все о самом мосте.
Сделан он был из самого разнообразного дерева. Упряжками в несколько десятков волов тащили степью вдоль Днепра переяславские дубы, привозили из карпатских лесов древесину каменной прочности, в пронизанных солнцем древлянских борах рубили золотистые сосны для верхнего настила.
Летописец молчит о древесине, ибо вещь это была привычная, и считалось неуместным говорить об этом в подробностях. Рассказать же о том, как строился Первомост, древний летописец не умел, потому что выполнял лишь веление князя о кратчайшей записи для потомков; кроме того, летописец не принадлежал к участникам творения Моста, и раз так, то и не ведал ничего более подробно.
Не ведал летописец, как в крепком днепровском льду пробивали ряды прорубей, устанавливали возле них хитроумные деревянные вышки с подвешенными на блоках тяжелыми каменными бабами и потом упорно и непрестанно били этими бабами в толстенные дубовые сваи, вгоняя их в днепровское дно.