— До Москвы тысяча евро, — сказала я навскидку.
Удивились все. И я тоже.
Мужчины и девушка обменялись взглядами. Показали бы эти взгляды в космическом боевике, зритель бы не сомневался, что идет телепатический сеанс. Старший в их компании отодвинул полу пиджака, и под ним стала видна светлая кобура с темнеющим пистолетом. Толя и Кирилл даже не шелохнулись, доверяя взрослому парню. А тот достал довольно плотную пачку денег из кармана светлых брюк и отсчитал от нее двадцать купюр по пятьдесят евро.
— Вот. Ровно штука.
В эту минуту я почти с любовью посмотрела на Анну. Оранжевый голос победно пульсировал: «Вот она, наша бесплатная цистерна с бензином! И четыре литра лучшего масла для двигателя!»
Понимая, как все напряжены, мужчина стоял на месте, ни к кому не подходя.
— Толик, возьми деньги. — Я повернулась к девушке. — Анна, идите сюда.
Девушка послушно подошла. Ну до чего же она чистенькая, молоденькая, красивенькая, интеллигентненькая… Я на ее фоне выглядела дояркой перед барыней. Не люблю таких!.. Завидую.
Обойдя машину, я открыла багажник и расстегнула «молнии» на сумках с вещами.
— Тебе, Аня, придется переодеться, не надо выделяться на нашем фоне. Кирилл, дашь ей свои шорты, в моих она утонет, а футболку возьмет мою. Но волосы… Волосы, Аня, лучше переплести в одну косу и вот так вот, — я показала на себе, — завернуть на затылке.
Военный быстро сбегал к машине и вернулся с дорожной сумкой, которую поставил перед Анной. Какой взгляд он кинул снизу вверх на нее! Ничего похабного, только искренняя обеспокоенность за судьбу и… еще что-то очень, очень хорошее.
Болотный голос вяло зевнул и подытожил: «А на тебя так никто никогда не смотрел, блин».
Толик не считая взял у военного деньги и вернулся к машине.
Анна послушно стянула с себя платье, отдала его загорелому мужчине и стояла в трусиках и бюстгальтере девственного фасончика восьмидесятых годов прошлого века. Кирилл подал ей одежду.
Через пять минут Анна стояла, переодетая в зеленые шорты и розовую майку, завязывала сзади переплетенную косу. Красота ее не исчезла, но поблекла. Обаяние осталось.
Двое мужчин со стороны Анны и двое с моей молча глядели друг на друга.
— Пора ехать, — оборвала я их взаимный гипноз. — В Москве мы должны быть через трое суток, делая по тысяче километров в день. Сутки оставляю на форс-мажорные обстоятельства.
Анна благодарно поцеловала мужчин.
— Пока, Геночка, пока, Сашка.
Старший, которого Анна назвала Геночкой, осторожно взял меня за локоть.
— Я… Мы тебе все будем по гроб жизни обязаны… за…
— Поняла, не объясняй.