Все же я зашла в кладовку. Там не было ничего интересного – один старый хлам. В углу стояли одна на другой четыре картонные коробки. На маленькой бумажке, приклеенной к самой верхней коробке, было написано «Сашины рукописи». Интересно, что это за рукописи? Я решила взять их домой почитать. Мне впервые пришла в голову мысль, вернее, вопрос, кто же такой этот странный инвалид Саша, кем он был до аварии? И сама авария какая-то странная, руки-ноги целы, голова вроде бы тоже внешне в порядке, но есть какое-то странное нежелание реагировать на внешнюю жизнь. Интересно, что по этому поводу думает доктор Крылов?
С большим трудом я передвинула коробки. В одной оказалась мужская одежда – ношеная, но выстиранная и аккуратно уложенная в пакеты. Как видно, одежда была Сашина, раньше она считалась для него старой. Но то, что было надето на нем теперь, годилось только на помойку, поэтому я без колебаний выволокла коробку в комнату.
Пришла Павлина Ивановна, принесла ножницы. Пока я стригла Сашу, она рассказала, что раньше Саша был писателем: все сидел дома за компьютером и писал книжки и разные статьи в журналы. Тем и жили они с матерью. Он был человек серьезный, девиц никаких в дом не водил, так что мать его, покойница, очень переживала, что внуков не дождется. Так оно и оказалось, а может, все и к лучшему? Теперь за ним самим уход нужен, а если бы еще и дети малые? А документы – вот они, в шкафчике кухонном лежат, потому что раньше у Сашиной матери стоял в комнате туалет старинной работы, там она все и держала, а сквалыга Лидия туалет к себе перевезла, а документы все на кухню выложила.
Были там в маленькой папочке два снимка и четыре справки. Мало чем я смогу порадовать доктора Крылова!
Павлина Ивановна ушла, одобрив мою работу. Действительно, Саша, коротко подстриженный, в светлой футболке, выглядел не так мрачно. Перед уходом я не удержалась и заглянула в коробку с рукописями. Действительно, там лежали отпечатанные на принтере стопки бумаги – романы, статьи, рассказы. В отдельной папке лежали договоры с издательствами, справки о выплате налогов. И правда, настоящий писатель. И надо же было случиться такой несправедливости, чтобы при аварии он повредил голову. Ну сломал бы ногу, ходить бы не мог, или руку повредил. Вон, Николай Островский, когда «Как закалялась сталь» писал, то мало того, что неподвижный был, так еще и слепой. И ничего, вот какой толстый роман сочинил! А при современной-то технике какие возможности открываются! Но не повезло бедному Саше. Очевидно, его мама убрала это после аварии, чтобы лишний раз не расстраиваться. Я заторопилась домой, наскоро запихнула рукописи в коробку, как вдруг из папки с договорами вывалилась небольшая цветная фотография. Недоброе чувство шевельнулась во мне, ибо теперь при виде фотографии, даже самой безобидной, мне становилось нехорошо. Тем не менее я взяла фотографию в руки и поднесла поближе.