- А как дрались-то до армии...
- Родная кровь - свое берет.
- Брат он и есть брат.
- Правда что...
- Ко-о-о-лю-шка-а-а! - донесся из-за забора протяжный, берущий за душу вопль. Тетка Соня бежала сюда от огорода, через двор. Большая, с безобразно толстыми ногами, на которые были натянуты отрезанные от старой телогрейки рукава, чтобы ползать по грядкам, она бежала, переваливаясь с боку на бок, култыхала, протягивая руки с растопыренными, черными от земли пальцами, и кричала страшно, утробно, словно заново рожала сыночка или хоронила его.
- А-а-а-а-а-а!
Еще не видя ее, бабы отозвались слезным воем - высоким и сочувственным:
- И-и-и-и-и...
Братья разжали объятия и смотрели на мать. Она бежала к ним, но вдруг споткнулась обо что-то невидимое и полетела, растопырив руки, вперед и упала нелепо и страшно, как нельзя живому человеку падать.
- Мама, - прошептал Коля. Это было первое его слово.
Отметить Кольки Иванова возвращение собралась вся Аржановка. Да что Аржановка - даже из Мукомолова, из-за реки на лодках приплыли! Начальство обещало приехать - глава районной администрации Павел Петрович сам звонил по телефону. Говорили, что и программа "Время" из Москвы прибудет, чтобы все на пленку заснять, мукомоловские особенно говорили...
Старики, какие остались в Аржановке, приковыляли к Ивановым утром, сели на лавочке у дома и, наблюдая за предпраздничной суетой, сравнивали: как раньше и как теперь. Раньше за плен - лагеря, а то и расстрел, а теперь ничего, можно даже сказать - почет. Конечно, плен плену - рознь, в плен попадают по-разному, да и войны - то та, а то эта... Старики даже спорили, но добродушно - чтобы время скоротать, и разные времена сравнивали по стариковской своей привычке... Чтобы столько народу погулять собралось, такое было только до войны, а после войны уже не случалось. До войны же - часто. И на Первое мая гуляли хорошо, и на выборы, но особенно, конечно, на Успенье, на аржановский престольный праздник. Тогда тоже мукомоловские на лодках приплывали, гуляли вместе и дрались потом. Аржановские с мукомоловскими всегда дрались раньше на Успенье, это был как закон, напиться - и драться. Федька услышал это - он как раз мимо проходил, стол из клуба на голове нес, здоровенный такой, услышал, остановился, сплюнул окурок и сказал, как отрезал:
- Сегодня драки вообще не будет. - И пошел дальше, с такой махиной на голове. Федька был абсолютно трезвый, серьезный и даже важный. Брат привез ему в подарок кожаную куртку, Федька влез в нее с утра и, несмотря на жару, не снимал.