— Новое? — спросил Гийом, только чтобы завязать разговор, на самом деле он уже раз десять видел это платье.
— Тебе не нравится?
— Нравится, очень, но я подумал, что не видел его раньше.
— Просто ты не смотришь на меня, — завела она недовольным голосом, но тут же спохватилась и стала заигрывать с ним: — Ты иногда смотришь на меня?! Смотришь, да? Я его уже десять раз надевала!
Она смеялась. Он с облегчением вздохнул. Он был из тех мужей, для которых их жены что приходской совет, вот он и избегал конфликтов, и не потому, что чего-то всерьез боялся, а потому, что понимал: им еще жить и жить вместе. О, как его изматывали ссоры! Он не желал больше портить себе кровь из-за чепухи, но тут Луиза могла дать сто очков вперед любой, и ему ничего не оставалось, как избегать сцен и идти у нее поводу. Победительницей всегда выходила она. Так вздорный характер одерживает верх над миролюбивым и незлобивым.
— Куда бы нам с вами зайти поужинать? — спросил Жиль.
— Вам и карты в руки, я ни за что не осмелюсь взять на себя такое ответственное решение.
— А чего бы вам хотелось?
— Все равно. Я ем все. — Она рассмеялась. — Следую слепо за вами, словно ваш багаж!
Шутка помогала снять напряжение. Ее манера держать себя представляла удивительную смесь изящества, смелости и ожидания: сплав прямодушия и подлинной женственности. «Понимает ли она, что провоцирует меня?» Он все больше узнавал ее и задавался вопросом: «А не игрок ли она по натуре? Я бы не удивился. Пришла. Неотразимая, явно привыкшая к вниманию со стороны мужчин. Замужем. И при всем при этом робкая, смешливая, пикантная».
— Итак, мы идем ужинать, — решительно заявил он, отодвинув стул и вставая. — Рановато, зато у нас будет больше времени узнать друг друга.
Ее смутило словосочетание «мы» и «ужинать». Она провела рукой по волосам, поправила шарфик. «Может, все это игра?» — опять пришло ему в голову. Раздумывая о том, что движет другими, он скользнул взглядом по ее белым лодочкам, желтому платью, а когда дошел до лица, то увидел, что с него уже сошла позолота. Это означало, что солнце скрылось.
— Вам не холодно? — спросил он и тут же подумал: «Да что это я в самом деле?»
Сам он умирал от жары. Видно, в ее присутствии он глупел.
— Да нет. А разве вам холодно?! — удивилась она.
— Вовсе нет. Просто вы заставляете меня нести всякую чепуху, — проговорил он с рассчитанной честностью, вызвавшей у нее улыбку.
Она же потихоньку справлялась со своей робостью, что делало ее даже слегка развязной: уже открыто смотрела ему в лицо, не скрывала, что счастлива быть с ним. У нее была только одна причина быть с ним, других не было, и она вся светилась, сияла и переливалась от зажегшегося в ней огня. «Что ж, придется идти ужинать, — думал он, — вместо того чтобы забраться в укромный уголок, не есть, не пить, не говорить, а загораться друг от друга. Какие мы до тошноты обыкновенные, боязливые, по крайней мере я. Ну почему я такой? Стесняюсь дотронуться до ее руки… Недостает храбрости или простоты, чтобы взять и вручить ей себя. Ох и паиньки мы».