Марк же говорил Полине:
— Какая ты красивая в этом платье. Иди, я тебя поцелую. Поцелуй и ты меня. — И сжимал ее в объятиях.
Жиль тоже обнимал Бланш с радостью и страстью. Но это было раньше. Конец не был отмечен ни падением, ни взрывом. И все же это был конец, они перестали быть вместе. Развода попросила она, и оттого у него было чувство, что он ее окончательно потерял. Кто кого потерял? Неправомерный вопрос. Никто никогда никем не владел. Просто оба потеряли любовь. Чувство истончилось и иссякло, как ручей. У него не хватило смелости вовремя завести об этом разговор. Почему? Потому ли, что он, не признаваясь себе в том, справлял поминки по единственной в своей жизни любви? Потому ли, что отдал предпочтение неверности, бесконечной смене партнерш, смятению начал? Или же он сперва потерпел крах, а уж затем сделал выбор в пользу новизны измен? Он не смог бы ответить на эти вопросы. А оскудение полноводного ручья уже свершилось: Бланш преодолела эмоциональную зависимость от него. В тот день она даже не особенно подыскивала слова: «С меня довольно». Это означало, что всему пришел конец: страсти, любви, страданию и слезам. «С меня довольно». И всё. Он тоже был сыт по горло, несчастлив, но для него жизнь оборвалась. Для него это означало иное. Он смог приспособиться, имея прибежище, которого Бланш лишала себя: он был ей неверен. Многие женщины увивались за ним, поскольку он был в высшей степени привлекателен, но он отзывался только на внимание со стороны молоденьких. Он словно провоцировал женщин, а сам лишь пользовался плодами, и, как бы странно это ни казалось, порхание от одной к другой еще крепче привязывало его к жене. Она была берегом, к которому он всегда возвращался. Гаванью, хранительницей его веры в любовь, единственной, к которой он испытывал это чувство. Тут не было ничего необъяснимого.
А вот как он сам отзывался о своем поведении: неверен оттого, что жена не подпускает его к себе. На самом Деле природа предназначила ему быть верным. Он хотел одного: любить единственную женщину, лишь бы она была нежной. Но эта единственная женщина стала как Каменная. Когда он тянулся к ней в постели, она вздыхала, говорила, что хочет спать, и он оставлял ее в покое. Она засыпала и в конце концов заспала свою любовь. В ней угасло все. Он ей об этом сказал.
— Я с тобой согласна, но что случилось, не знаю. (Она подразумевала: с тех пор, как родилась Сара.)
Он не рвал, не метал, а пробовал обсуждать с ней проблему:
— Ты же не можешь отказывать мне и в то же врем.-: запретить иметь кого-то на стороне!